Глядя исключительно на звезды, Кабал принял вид, по его мнению, мечтательный и романтичный, и сказал:
– Когда-то давным-давно люди верили, что их будущее записано в звездах. Это называлось астроскрипт. Считалось, что если хочешь узнать обо всем хорошем, что сулит будущее, нужно читать его с запада на восток.
– А чтобы узнать о плохом – с севера на юг? – спросила его спутница, не проявив особой смекалки.
– Все это чепуха. – принялся разъяснять Кабал, гадая, насколько удачным был ход. – Звезды движутся по орбитам. Будущее остается скрытым от нас, как бы мы ни старались его прочесть. Существовала еще одна техника – гиромантия. Практикующие ее люди вращались на месте до тех пор, пока у них не начинала кружиться голова и они падали. То, как они падали, предсказывало будущее человека, нанявшего гироманта. Я так полагаю, – добавил он с изящным смешком, – что правдивое предсказание звучало бы так: «Скоро мошенник обведет вас вокруг пальца».
На какое-то время в воздухе повисла тишина – Кабал как раз подумывал, не настал ли момент повернуться и, насколько получится, предстать во всей своей неотразимости. Однако прежде чем он успел воплотить задумку, его спутница заговорила вновь:
– Гиромантия… Мне казалось, вы больше по части некромантии, Иоганн Кабал.
В гостиной стало очень тихо.
Но вот кто-то из гостей засмеялся, и разговоры возобновились – Кабал сообразил, что произошло банальное совпадение и около дюжины бесед вдруг прервались одновременно самым естественным образом. Ну, по крайней мере, пока никто не тыкал пистолетом ему в спину, а значит причиной молчания послужил не он. Кабал перестал глядеть на звезды – горло сдавило спазмом, да и голова вела себя слегка гиромантично, – сосредоточился на отражении в стекле и на секунду ему привиделось лицо, которое, как он прекрасно знал, принадлежало мертвецу. Сердце сделало кульбит. Резко вдохнув, Кабал снова поднял глаза и понял, что ошибся, однако правда оказалась не менее шокирующей. Он был не из тех, кто охает и ахает, поэтому и на этот раз воздержался. По правое плечо рядом с ним стояла Леони Бэрроу. Она со злостью смотрела на него.
Некромант едва ли может надеяться на то, что больше никогда в жизни не встретит человека, даже если закопал его в лесу. Таковы издержки профессии. Однако последним человеком, которого Иоганн Кабал ожидал увидеть на борту «Принцессы Гортензии», была Леони Бэрроу – женщина, что он последний раз встречал много месяцев назад, за много международных границ отсюда.
В те времена Иоганн управлял дьявольским цирком, который в течение года курсировал по железной дороге, собирая по пути души недовольных. Все это творилось по прихоти заскучавшего, капризного Сатаны, который заключил с Кабалом пари: если за год с помощью цирка тот соберет урожай из ста душ и доставит в ад, Князь тьмы вернет ему его собственную.
Как же Кабал возненавидел тот год, хотя кроме себя винить за случившееся было некого. У него выдался отвратительный период, когда приходилось приговаривать людей к вечным мукам и заниматься всякой ерундой. Он прошел через многое, а удовольствия не получил. Тогда Кабал верил, что цель оправдывает средства, но достигнутая цель заставила его усомниться в средствах, из-за чего и без того небольшая победа казалась мелочной и позорной. Что за горькая ирония в череде других разочарований, что он испытал за тот год.
Мисс Бэрроу и ее отца Кабал повстречал уже под конец путешествия, когда ситуация внезапно стала совсем отчаянной. Фрэнк Бэрроу, отставной полицейский и двойная головная боль, выступил против него, словно заклятый враг, однако Леони Бэрроу оказалась куда более смышленым противником. Ту встречу едва ли можно было назвать счастливой, да и расстались они не при лучших обстоятельствах. Если бы мисс Бэрроу тогда убила Кабала, обвинению пришлось бы попотеть в поисках присяжных, которые согласились бы отправить ее на виселицу.
Кабал обернулся, дабы посмотреть ей прямо в лицо и убедиться. Леони по-прежнему была высокой, чертовски привлекательной (в прерафаэлитовском стиле) девушкой с короной золотистых волос, которые так подходили ее имени. И она была все так же зла на него. Кабал хотел заговорить, но его красноречие взяло на сегодня выходной.
– Агхх, – медленно проскрипел он, не сумев подобрать слов.
Большой палец Кабала дернулся и переломил ножку бокала, остатки шампанского пролились к ногам Леони.
Тут же возле них возник официант и принялся извиняться за бокалы плохого качества, уверяя, что компания обязательно подаст жалобу производителям этого ширпотреба.
– Принести вам другой бокал, герр Майсснер? – предложил он, подбирая остатки стекла.