Иоланда отпрянула:
— Уходите, сеньор!
— Гордая девчонка! Ты пожалеешь об этом. Я говорю серьёзно и не бросаю слов на ветер. Подумай о моём предложении: нищета или жизнь в достатке. Только я могу дать тебе всё!
— Я умоляю вас — уходите!.. — Иоланда указала на дверь.
— Я ухожу. — Гонсало нагло улыбнулся и взял девушку за подбородок. — Не забудь о моём предложении. Как бы потом не было поздно.
Когда он вышел, девушка в отчаянии уронила голову на руки и разразилась рыданиями. Казалось, судьба совсем отвернулась от неё.
Уже ночью в своей квартире на десятом этаже нового дома Хуан Карлос укладывал вещи в чемодан. У него была типичная холостяцкая квартира с обыкновенным для подобных жилищ беспорядком. Хуан Карлос методично доставал из шкафа вещи и засовывал их в чемодан, заботясь больше о том, чтобы они влезли, нежели об их сохранности. Это его занятие было прервано телефонным звонком. Звонила Сильвия.
— Привет, Сильвия. Знаешь, чем я занят? Укладываю вещи.
— Как, ты уезжаешь? — воскликнула Сильвия. — Куда? Надолго?
— Я еду домой. Я давно не видел родных. А бабушка уже стара… Кто знает?… Нужно навестить их.
— Ты ничего не говорил об этом, — в голосе Сильвии послышалось разочарование. — А ты не хочешь взять меня с собой?
— Нет, я же говорил, что нам надо расстаться на некоторое время. Поверь, так будет лучше.
— Я буду скучать. Вспоминай обо мне хоть иногда. Когда ты уезжаешь?
— Рано утром. Извини, Сильвия, но я хочу спать.
— Хорошо… Счастливого пути. Помни — я жду тебя…
Послышались короткие гудки. Хуан Карлос повесил трубку и продолжал собирать вещи.
Утром следующего дня, когда Хуан Карлос был уже в пути, Иоланда навестила отца. Больной старик чувствовал себя немного лучше, но был ещё слаб. Он сжал руку дочери и с трудом произнёс:
— Дочка… Прости меня. Столько хлопот…
— Что ты, папа! Не нужно ничего говорить. Врач запретил тебе.
— Когда умирала твоя мать, она знала, что я не дам тебя в обиду. А я оставляю тебя одну. Молодую девушку подстерегает столько опасностей…
— Не волнуйся… — Иоланда отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы. — Всё будет хорошо, папа…
В это время в прихожей раздался стук. Иоланда поцеловала отца и пошла открывать. Пришёл её сосед, молодой человек по имени Серхио. Она пригласила его войти.
— Здравствуй, Иоланда, — сказал он, смущённо глядя в сторону. — Как твой отец? Я слышал, что ему плохо.
— Спасибо, Серхио, ему уже лучше.
— Если тебе нужна помощь, то знай, я всегда готов. Я…
— Не надо, Серхио. — Иоланда печально улыбнулась. — Зачем возвращаться снова к этому. Ты достоин большой любви. Я не могу обманывать тебя. Ты это знаешь.
— Но ты — моя единственная любовь! — Юноша взволнованно прошёлся по комнате. — Ты не любишь меня, но не лишай меня надежды! Я смогу завоевать тебя. Я нужен тебе, Иоланда, а ты мне…
— Оставим это. — На глаза Иоланды вновь навернулись слёзы.
— Не плачь. — Серхио погладил девушку по волосам. — Знай, что я всегда готов прийти к тебе на помощь. Я буду надеяться…
Когда Серхио ушёл, Иоланда отправилась в церковь, чтобы попросить Деву Марию дать ей силы вынести все невзгоды. Проведя в молитве полчаса, Иоланда встала и собиралась уйти, когда в церковь вошла Матильда.
— Иоланда, как хорошо, что я нашла тебя. Мне сказали, что ты здесь. — Старая женщина достала небольшой конверт.
— Что случилось, Матильда?
— Сеньор Гонсало приказал мне передать тебе это письмо.
— Что в нём? — Иоланда с отвращением посмотрела на конверт.
— Вскрой и узнаешь.
— Нет! Верни его. Я не возьму ничего от этого человека.
— Но, Иоланда…
— Он приходил ко мне. Этот человек хочет воспользоваться моим положением, чтобы удовлетворить свои низкие, подлые желания.
— Какой негодяй! — возмутилась Матильда. — Этот господин думает, что может всё купить! С каким удовольствием я верну ему это письмо!
— Мне страшно, Матильда. Сегодня ночью цыганка нагадала мне множество бед и даже тюрьму!.. — Иоланда бросилась в объятия доброй женщины. — Но я не уступлю этому человеку. Так и передай.
— Что ты, девочка, — утешала её Матильда. — Бог не отвернётся от тебя. Бог милосерден, он тебе поможет.
Когда Матильда вернулась в дом Идальго, Гонсало был у себя в кабинете. Старая служанка гордо вошла, и молча, протянула злополучное письмо.