— Двадцать семь, но я сам себе его выбрал. Не хочу выглядеть сопляком, как Крис, — Да’Мир рассмеялся, открывая вторую бутылку красного вина. — А ты знала, что в некоторых мирах люди живут максимум лет сто, так что они сочли бы тебя невероятно старой!
— Святые стрекозы, сто лет? — удивилась Адель. — Что же они успевают за эти мгновенья?
— Я так полагаю, ничего, — Да’Мир пожал плечами. — Вечно куда-то мчатся, чтобы хоть что-то успеть, как муравьи.
— Как же они выживают, не успевая получить даже базовые знания о Вселенных? Они, наверное, готовятся к смерти с самого своего рождения. Зачем такая жизнь?
— Напротив! Они не тратят время впустую, и каждый занимается чем-то одним. И если ты спросишь, хотят ли они жить вечно, они все ответят, что нет, потому что вечная или долгая жизнь представляется им чрезвычайно скучной.
— Ты встречал таких людей?
— Да, пару раз, — Да’Мир подлил вина в бокал принцессы. — Ну, и чем же ты занималась тысячу триста один год?
— Училась, изучала политику, экономику, историю, языки. Но я всегда особенно любила целительную магию, поэтому её я практиковала больше всего.
— У тебя были мужчины?
— Что? — Аделина поперхнулась. — К чему этот вопрос?
— Если ты станешь моей женой, я должен это знать, — Да’Мир ехидно прищурился.
— А сколько уже у тебя жён? Каким номером я буду в твоей коллекции?
— Знаешь, я не планирую коллекционировать жён, у нас узы брака считаются священными, а многожёнство запрещено.
— Но император…
— Император считал, что ему всё дозволено, он был аморальным человеком.
— То есть, у тебя и вправду нет ни одной жены? — удивилась Аделина.
— Конечно, нет! — слегка нахмурившись воскликнул император.
— Но неужели ты никогда никого не любил?
— Любил, конечно, мне почти четыре миллиарда лет, всякое бывало в моей бесконечно долгой жизни. Но мой отец не позволял мне заключать браки с неугодными ему девушками. Как я уже говорил, я — военный, и всегда вёл строгую и дисциплинированную жизнь главного военного стратега империи, мне было не до любовных историй. С самого рождения меня воспитывали как первого престолонаследника, основной целью моего существования было готовиться к будущему правлению и выполнять поручения императора, не задавая лишних вопросов. У воинов всё просто, нам дают приказ, мы его исполняем. Беспрекословно.
— И когда ты начал сомневаться в приказах своего отца?
— Всё началось, когда я встретил в этой самой библиотеке маленького мальчика семи лет, он был худым и бледным, с длинными вечно нечесаными чёрно-синими волосами. Он был невероятно умным. Каждый день он приходил сюда и читал с утра до ночи. Он изучал абсолютно всё, что попадалось ему в руки. Вскоре он прочёл здесь все книги и приступил к изучению электронной библиотеки. Мы с ним быстро подружились, я находил для него книги, которые он просил. Однажды он узнал, какие возможности открывает ему боевая магия, и не остановился ни перед чем, чтобы освоить её на высшем уровне. Так мой самый младший брат, последний в очереди на престол, стал Архимагом империи. Когда он вступил в эту должность, ему было дозволено увидеть императора, и в эту их самую первую встречу Кристиан запланировал убийство. Если бы я тогда не догадался обо всём заранее и не остановил его, император бы его убил. Позже брат рассказал мне о своей ненависти к императору и цели всей своей жизни, корой была месть. Я всегда любил брата, поэтому, конечно, я начал прислушиваться к его доводам и, наконец, увидел истинное лицо отца-тирана.
— Я рада, что в твоей жизни появился Кристиан, — Аделина улыбнулась, после чего положила кипу бумаг перед Да’Миром. — А теперь взгляни сюда, как тебе мои схемы восстановления? Как ты думаешь, это может сработать?
— Давай посмотрим, — император принялся просматривать чертежи и схемы, изучая каждую пометку и удовлетворительно кивая головой, пока не заметил, что Аделина уснула, положив голову на одну из книг на столе.
Да’Мир отложил бумаги и встал из-за стола. Он аккуратно поднял девушку на руки и переместился вместе с ней в её спальню. Уложив принцессу на кровать, он накрыл её пледом и поцеловал её лоб. Аделина проснулась от прикосновений императора, но не хотела открывать глаза, наслаждаясь теплом, разливающимся в её груди то ли от вина, то ли от их близости. Он медленно отошёл от кровати и, немного посмотрев на спящую девушку, вышел из комнаты. Волны тепла в груди Аделины сменились порывами тоски и боли, ей хотелось остановить Да’Мира, крепко взять его за руку и заставить остаться рядом с ней, уснуть не его плече, слышать стук его сердца и снова погрузиться в его тёплую живую энергию. Но вместо этого, она осталась молча лежать в своей спальне, крепко зажмурив глаза, чтобы остановить поток слёз. Каждое расставание с ним приносило ей боль, будто он уходил на целую вечность, и, даже зная, что они встретятся снова следующим утром, она не могла унять это горькое чувство. Ей нельзя любить его, она должна его ненавидеть. Но не получается.