Таймер выключил свет на лестнице, и Сэнди оказалась в темноте. Она не любила темноту, но через несколько мгновений обрела самообладание. Возможно, он дома, может быть, смотрит телевизор, а может быть, устал и спит. Его работа в полиции занимает все его время — еще одна кость, из-за которой они ссорились, — и иногда ему не хватало сил раздеться, прежде чем свалиться в койку. Это, конечно, никогда ей не нравилось, поскольку для нее постель означала нечто большее, чем просто сон.
Джим как-то рассказывал ей, что никогда не собирался служить в полиции, и когда она спросила: «Какого же черта ты пошел туда?» — он замолчал, не желая больше говорить. Прошло еще много недель интимной близости между ними, прежде чем Сэнди выяснила причину, но и тогда он признался неохотно. Джим сказал, что таково было последнее желание отца — бывшего полицейского — прежде чем он умер от сердечного приступа. Она знала, что Джим не жалеет об этом и увлечен своей работой, но часто казался встревоженным, возможно, под действием той грязи и разложения, с которыми сталкивался по работе. Может быть, его беспокоило еще что-то, но Джим не любил делиться с другими, даже с ней.
Будь честной, Сэнди! Ты всегда была слишком озабочена своими проблемами, и тебе не было дела до его трудностей. Она закрутила ремень своей сумочки вокруг шеи, как гарроту. Джим был терпелив, старался понять, пытался помочь. Но она не могла остановиться, и ему в конце концов пришлось осознать это. Сэнди любила его, и физически им было невероятно хорошо вместе. Невероятно, но недостаточно. Одного мужчины не может быть достаточно. Первый раз он простил ее. Но не второй. А третий оказался пределом. Как он не мог понять, что, несмотря на свое поведение, она любит его, что плотская любовь к другим не затрагивает ее чувств? Это просто нужда, жажда. Как алкоголь. Ох, ну и сука же ты, Сэнди!
Ее снова охватила дрожь. Она начала трястись еще раньше, оставшись одна в доме дружка. Три стопки виски побороли дрожь, а после четвертой она решила вернуться к Джиму. Еще одна успокоила ее. Какого черта, почему она не может принять успокоительное, как другие женщины?
Вскочив на ноги, Сэнди взбежала по лестнице. Она включила свет на площадке и с трудом попала ключом в замок. Наконец дверь открылась, и Сэнди ввалилась внутрь.
— Джим? — Она задержалась в тесной прихожей, прислушиваясь.
Его в самом деле не было дома — возможно, пытается поймать чертова ирландца, который систематически производил взрывы в Лондоне, подумала она. В некотором смысле так даже легче, что Джима нет: она опять была не готова к столкновению. Будет молить, упрашивать, обещать. Никаких траханий с другими, ни капли спиртного. Ну, может быть, просто пить поменьше.
Сэнди хихикнула, на этот раз открыто, так как никто не слышал. Чтобы пообещать пить поменьше, нужно еще выпить.
Она нашла полбутылки виски, налила немного в стакан — на палец — и плеснула себе в горло. И, сразу почувствовав себя лучше, налила еще. Включенная ею лампа заливала комнату теплым светом, и Сэнди уселась на маленький диванчик, где они столько раз занимались любовью. В комнате было не прибрано, но не грязно, и девушка подумала, как же это Джим справляется без нее. Довольно неплохо, подумалось ей. Он никогда не следил за собой, но неплохо устраивался. И всегда будет.
Сэнди мелкими глотками допила виски, дрожь прекратилась, и теперь можно было посмаковать вкус. На этот раз она действительно исправится, подумала девушка. Их жизнь вместе постоянно приносила травмы — и опять же не всегда по ее вине, — но она ни в коем случае не хотела его потерять. И этот ублюдок никогда ее не бросит!
Крепко сжав стакан рукой, Сэнди осушила его. Не она одна, за многое должен ответить он. Эта его внезапная угрюмость, то, как он вдруг затыкал ей рот, словно прислушивался к чему-то, как скрывал от нее что-то. О, да, он всегда отрицал, что что-то скрывает! Но вещи просто так не встают и не уходят сами по себе! А два раза она пришла и увидела, что ее вещи разбросаны по комнате! Это ли не невроз? Она их собрала, положила на место и ничего не сказала, когда Джим вернулся с работы. И он ничего не сказал. Они оба ничего не сказали. Боже, ну и парочка!
И многие другие мелочи раздражали ее, но они, действительно, не стоили ссор. Джим никогда не вспоминал о них, так в чем же дело?
Важно лишь то, что она хочет быть с ним. Не еще несколько месяцев, а всегда. Если брак — прекрасно; если нет — можно и дальше жить так же, тоже хорошо. Сэнди посмотрела на часы. Уже перевалило за одиннадцать. Ох, Джим, приди, приди сейчас! Ты мне нужен.
Она поежилась и почувствовала, как похолодало. Еще немного виски поможет согреться. Снова она налила чуть-чуть, не желая быть слишком пьяной, когда он вернется. Сэнди снова рассмеялась от пришедшей в голову мысли — вот будет для него сюрприз, который стряхнет усталость с его костей после тяжелой работы! Она поставила стакан на столик у дивана и вытянула ноги в туфлях с высокими каблуками. Скинув одну туфлю, Сэнди откинулась на подушки и широко, улыбнулась, когда на пол упала вторая. Она сняла пальто и еще хлебнула виски.
Затем настала очередь ее расклешенных джинсов, она стянула их с бедер, и они соскользнули с длинных, стройных ног. Девушка швырнула их посреди комнаты, на полпути к прихожей. Дальше последовали колготки, но их она отнесла в прихожую и бросила у входной двери. Потом, идя через прихожую в спальню, она стянула через голову свитер. Сэнди остановилась у двери в спальню, чтобы бросить свитер туда, и помешкала, прежде чем повернуть ручку.
Она нахмурилась. Снова этот запах. На эту вонь она уже пару раз жаловалась хозяину, сдававшему квартиру. Сэнди была уверена, что где-то в трубах сдохла мышь или еще какая-то тварь. Хозяин позубоскалил над этой идеей и ничего не предпринял, сказав, что если это так, то тело скоро разложится до костей и запах сам собой исчезнет. Но он стал еще сильнее.
Сэнди почувствовала сонливость и пожалела, что столько выпила. Не хотелось засыпать до прихода Джима. Он увидит след из одежды и узнает, чья она — еще как узнает! Он пройдет по следу в спальню и окажется рядом с ней, простит ее, полюбит ее, пригвоздит к постели своим жезлом любви!
Сэнди потянулась за спину и расстегнула бюстгальтер, оставив его висеть на дверной ручке. От возбуждения и холода ее соски выпрямились на мягкой груди, и она сладострастно осклабилась, увидев в свете уличного фонаря его кровать — их кровать. Сэнди замерла, когда заметила под одеялом какую-то фигуру.
Ублюдок, он все время был здесь! Мертвый для мира. Она хихикнула. Сейчас ее холодные руки его разбудят!
Девушка прошлепала вокруг кровати к другой стороне, где было место, чтобы скользнуть под одеяло. Несколько мгновений она нежно смотрела, как одеяло поднимается и опускается от глубокого дыхания. Фонарь был недалеко от окна, и в прошлом им нравилось, что он придает их телам молочную белизну, когда они любили друг друга поверх одеяла. Девушка двинулась, ее фигура отбросила тень на очертания спящего тела.
Сэнди по-прежнему улыбалась, когда подняла одеяло и скользнула к нему.
Она приподнялась на локоть, на мгновение напрягшись, наслаждаясь этим мгновением.
Потом сдернула одеяло прочь.
И фигура обернулась к ней.
Сэнди не закричала. Не смогла. Ее горло парализовало. И только когда существо на кровати двинулось к ней, из горла вырвался крик.
~~
Келсо здорово устал, но был весел от выпитого на дне рождения. Переходя дорогу, он рылся в карманах, ища ключи от входной двери, когда услышал крик. Он взглянул вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как окно в его комнате разбилось и белое тело, рассекая воздух, полетело вниз.
13
Элли свернула с шоссе и переключила фары «Эскорта» на дальний свет, чтобы пронзить черноту впереди. Нажав на акселератор, она внутренне застонала, услышав ленивую реакцию двигателя: если полиция не может позволить себе снабдить своих тайных агентов более современными моделями, то могла бы потратить чуть больше времени на содержание в порядке старых. Путь из Лондона в машине Келсо оказался утомительным.