Дедок на него нарадоваться не мог. Только вот ведь какая странность — чем больше паренек учился, тем с большим нетерпением на батю поглядывал, как будто ждал от него чего-то. А чего?.. Наконец, где-то за год до смерти старика, эта странность прояснилась. Оказалось, молодой человек ждал, когда же праведник передаст ему самую главную, самую глубокую мудрость, без которой всем прочим знаниям — цена копейка.
— Что ты имеешь в виду? — озадачился дедок. — Вроде как всему я тебя обучил… или забыл чего?.. так ты только скажи, обеспечим в лучшем виде…
— Ну как же, отец, — сказал парень. — Ты еще должен научить меня различать между добром и злом, как же без этого? Но ежели ты полагаешь, что я еще не готов воспринять это знание, то можно и подождать…
Короче, крошка-сын к отцу пришел, и спросила кроха…
— Аа-а… — говорит старик. — Что ж ты сразу-то не сказал?.. это-то проще простого.
Набрал он в грудь воздуху для мудрого и ясного ответа… подержал… подержал… да и выдохнул ни с чем.
— Ты, — говорит, — вот что, сынок… ты погуляй тут пока без этой последней мудрости, потому как время тебе еще не пришло. А как придет, так я тебя сам позову… — для передачи то есть. Не сумлевайся.
Сына-то он отослал, а проблемка осталась. Что сказать парню? Тут ведь, понимаешь, какая неувязка вышла — не было у дедка ответа. Не то чтобы он на эту тему никогда не задумывался… — задумывался, и весьма; но случалось это преимущественно в молодости, лет эдак до ста пятидесяти. А годам к двумстам, помнится, даже пришел к совершенно однозначным выводам. Вот только что это были за выводы?.. Забыл, старый склеротик, забыл наглухо. Как ни всматривался выцветшими своими буркалами в толщу прожитых лет, так ни черта и не разглядел. Все размыто, все неопределенно, течет и колышется, как морская трава баламутная.
И ведь что самое-то неприятное… выходило, что все эти последние века сам он, великий праведник, жил как черт на душу положит, без малейшего понятия о столь кардинальном вопросе. И не только сам жил, но и другим пример подавал… Нехорошо получалось, что и говорить, некрасиво. В общем, мучился старик, мучился, думал-думал, да так ничего и не вымучил. А парень вокруг него ходит, ждет, смотрит вопросительным взглядом — мол, когда же, батя?.. когда? Вот уже совсем помирает старик, лежит себе похрипывает на смертном одре, пялится в потолок мутными глазенками, а ответа все нет как нет.
А сынок-то сидит в изголовье, за руку держит, ждет. Потому как если уж не сейчас, то и вовсе никогда… уходит ведь праведник, уходит, уносит с собою великое знание. Уже и времени на длинный разговор не осталось… эх!.. да хоть бы одно, самое главное правило узнать… Сжал парень сухую старческую лапку — эй, батя, говори же, ну! Какое оно, это правило?.. назови, не томи! Собрал умирающий последние силы, моргнул сыну наклониться поближе и прошептал ему в ухо всего три слова: «НЕТ НИКАКИХ ПРАВИЛ!» С тем и откинулся.
Ну, парень, конечно, слегка прибалдел. Мол, как же так?!.. добро и зло!.. заповеди предков!.. символ веры!.. и прочая дребедень. А потом успокоился: в конце концов, «нет никаких правил» — тоже в некотором смысле правило. Стал он жить дальше, владеть и судить без всяких правил, как на душу ляжет, руководствуясь, как сказали бы позднее, пролетарской совестью и революционным правосознанием. И все бы ничего, да завелась в окрестности большая шелковица с необычным содержанием. Может, она и раньше там была, и просто никто на нее внимания не обращал, а может, и нет — неизвестно. Так или иначе, повадился народ к этой шелковице ходить за советом, кланяться, благодарить, на колени вставать и так далее… короче — молиться стали на глупую деревяшку.
Молодой правитель встревожился — при старом патриархе таких дел не водилось. Взял он топор, пилу и отправился валить конкурента. Только размахнулся, как кто-то его за руку — хвать. Оглянулся — стоит мужик.
Ты, — говорит парень, — Кто такой? И чего ты тут делаешь? И по какому праву меня, пророка и властителя, за руку хватаешь?
А мужик ему отвечает:
— Зовут меня Сатаной, может, слышал? А насчет того, чего я тут делаю, так живу я здесь, в этой шелковице. И ты бы лучше чем дом мой рушить, приходил бы ко мне за советом, как все. Папаня-то твой, бывало, советовался. А ты вот все норовишь сам, сам… так ведь и свихнуться недолго, без квалифицированной помощи. Потому и авторитета людям в твоих решениях не хватает. Сам видишь — напрямик ко мне бегают, без посредников… беда!