Теперь Том разглядел городские огни и позавидовал людям, запершимся в тепле и безопасности в своих уютных домиках. Да, ребята в пабе удивляются, что "Рози" вышла на промысел. Ладно, оставьте для меня кружечку, парни! Я скоро буду!
- Том, может быть, пустить ракету?
- Не надо, Нед, не надо. Через полчаса мы будем в сухости и безопасности! Старуха "Рози" сможет много рассказать об этом случае! Эдкок грубо захохотал, скорее, чтобы воодушевить команду, чем выражая свое облегчение. - Где-то здесь, милая! - тихо сказал он своей "Рози", крепко сжимая штурвал, чтобы не вертелся. - Только слушайся меня, девочка, только слушайся.
Чья-то рука схватила его за плечо:
- Шкипер! Видишь?
Он прищурился в направлении, куда указывал дрожащий палец матроса, и его лицо застыло в замешательстве.
- Какого черта ты несешь, парень! Там ничего не видно, кроме дерьмовых волн!
- Подожди, пока нас поднимет, шкипер! Я уверен, ты кое-что увидишь!
Пока дрифтер неистово раскачивался, Эдкок успокаивал себя. Потом их снова подняло, и с гребня волны он увидел нечто такое, чему отказывался поверить. И только неумолимое приближение этого ужаса заставило его считаться с реальностью.
Эдкок все еще таращил глаза вперед, когда лодка снова тяжело опустилась вниз.
- Что это было, шкипер? - крикнул матрос, присев на пол. - Что ты увидел?
Но в ответе не было нужды, потому что громоздящаяся волна, двигающаяся к восточному побережью, уже почти захлестнула их, восстав из ночи, как рушащаяся стена черноты - стена, все сокрушающая на своем пути.
- О-о-о-о, Боже, помоги нам! - крикнул кто-то, когда все перед ними смело сорокафутовой волной.
И черная стена поглотила "Рози", как кит поглощает планктон.
Волна прошла по городу, ломая, разрушая, топя. Людей и животных засасывало в водовороты. Стены рушились, автомобили переворачивались, легкие строения уничтожались. Самый сильный удар получили дома и отели вдоль моря, многих жителей выдрало из домов и унесло в море. Спасательные боты, гордо водруженные на бетонных основаниях, были сорваны и брошены на близлежащие дома. Каменный мемориал, посвященный погибшим в коварном море за прошедшие десятилетия, был опрокинут и разбит на куски. Вдоль берега не осталось ни одной рыбацкой постройки. Ни один из выходящих на море домов не остался невредим. Даже наблюдательные вышки береговой охраны сдвинуло с их высоких оснований и смыло в море. Галька с пляжа била в воде, как пули, застревая в кирпичной кладке, пробивая стены, убивая и калеча тех, кто был внутри. Лодочная верфь на окраине города превратилась в гоночную флотилию переломанных бревен и досок.
Те, кому посчастливилось перенести первый мощный удар, забрались на верхние этажи, и как ни были избиты и напуганы, но радовались, что остались в живых. Другие, кто жил в своих бунгало, пробили потолок, чтобы забраться на чердак, некоторые вылезли на крышу, где на них обрушился шторм. Люди плавали среди обломков, рискуя жизнью в быстром потоке, чтобы найти утраченных любимых, жен, детей, родителей.
Более низкие районы города были опустошены, и те, кто еще был способен понимать, поняли: худшее еще не миновало, ночь будет мучительно долгой и холодной, и хотя вода помиловала их, непогода еще может взять свое.
Волна достигла устья и, заполнив его, устремилась вверх по реке, затопила окружающие болота и двинулась дальше, чтобы продолжать разрушения, разбивать, давить все на своем пути.
17
Доктор Вернон Коллингбери бросил встревоженный взгляд в ночное небо, и зрение тут же затуманилось дождевыми каплями на очках. Он нырнул обратно в укрытие эллинга.
Доктор Коллингбери проводил сэра Энтони к катеру в тщетной надежде, что отговорит его от нынешнего образа действий. Много лет назад, когда они начали сотрудничество, сэр Энтони заверил его, что предприятие, хотя и нелегальное, ограничится лишь производством и сбытом наркотиков - никаких других криминальных действий не будет ни предприниматься, ни допускаться. И он имел глупость поверить. Наивный, доверчивый дурачок!
Правда, до недавних пор никакого насилия не было. Или было? Что он знал о деятельности сэра Энтони? Что он знал о происходящем за стенами лаборатории? Его работа заключалась в управлении группой технических специалистов, квалифицированных работников, химиков, которых нанимали несколько раз в год и привозили в Эшли-холл перерабатывать сырье. Никто из них не знал, где находится лаборатория, потому что их забирали из заранее назначенного места встречи, потом везли в кузове грузовика без окон. Они даже не знали, кто их нанял. Четверых он сам отобрал для сэра Энтони. Двое были отчислены из университета - он преподавал им и знал их способности, а остальные были люди, с которыми он работал в прошлом. Люди, которым можно доверять, пока хорошо платишь. А оплата не вызывала споров.
Жадность - великий соблазнитель. Деньги - великий примиритель. Келли, этот несчастный, которого так безжалостно избили, а потом накачали наркотиком, спросил сэра Энтони, что довело того до торговли наркотиками, но не получил ответа. Однако он, купленный сэром Энтони химик, знал, потому что имел тот же мотив, что и его наниматель. Сэр Энтони признался в самом начале их сотрудничества, поскольку не ощущал стыда сам и не видел причин, почему бы должен стыдиться он, доктор Коллингбери. Все делалось ради денег. Никаких политических мотивов, никакой жажды отомстить обществу, которое так радикально изменилось с последней мировой войны и к которому он мог - как это ни парадоксально - питать отвращение. Никаких высоких идеалов или наивной веры в то, что употребление наркотиков ведет к умственному освобождению и через это к просветлению. Нет, мотив был исключительно прост: деньги. И из доходов от своей высокоприбыльной тайной индустрии сэр Энтони субсидировал свой другой, убыточный бизнес. Возможно, в глубине души он оправдывал свое незаконное предпринимательство, обвиняя других, политиков и профсоюзных деятелей, которые потихоньку душили рост экономики в стране, заставляя таких как он, чтобы выжить, - или проводить свои операции в более снисходительно относящихся к бизнесу странах, или опуститься до другой, менее заметной деятельности. Да, он мог иметь такие мысли, но доктор Коллингбери сомневался в этом. Сэр Энтони был аморален. Впрочем, не намного аморальнее тех, кто устроил ему титул рыцаря.
Доктор Коллингбери с готовностью согласился организовать подпольную лабораторию, страстно стремясь к богатству, которое ускользало от него на протяжении всей его долгой изнурительной карьеры. Государство и общество уделяли больше внимания футболистам и поп-звездам, чем людям науки. Однако теперь на сцене появилось убийство. Он должен был знать, что с людьми вроде Баннена и его головорезов, работающими на того же хозяина, всегда рядом ходит насилие. А убийство выглядело еще менее аппетитно.
Доктор Коллингбери был уверен, что Келли убьют: сэр Энтони не мог оставить в живых этого человека. А теперь он услышал разговоры о девушке, которую привезли рано утром. Кто она, и что они с ней сделают? По дороге к эллингу сэр Энтони не ответил на его вопросы и мольбы. Все, что его интересовало - это будет ли лаборатория полностью готова к прибытию груза.
Они дошли до конца эллинга и встали там, сгорбившись навстречу злому урагану, озабоченные судьбой "Рози" и ценного груза, который она должна была доставить. Катер был подготовлен, и сэр Энтони ступил на борт, прокричав сквозь шум ветра и работающего двигателя доктору Коллингбери:
- Позаботьтесь о вашей работе на меня, Верной, а остальное оставьте мне!
Означало ли "остальное" и убийство? Не хватит ли одного молодого рыбака? Сколько их будет еще, когда начало положено?
Пока они стояли, а ветер свистел в эллинге и хлестал по его тощей фигуре, доктор Коллингбери подумал, не обратиться ли в полицию. И почти сразу отверг эту мысль.