— Да, недолго.
— И участвовал в боях.
— Недолго.
— И по-прежнему спрашиваешь, как такое может случиться?
— Не уверен, о чем это ты.
Она покачала головой.
— Неважно. Если это все, лорд Сурке, у меня много дел.
Интересно, «лорд Сурке» — это выпад, и если да, то что в нем оскорбительного?
— Я попробую быть кратким, — сказал я.
Норатар снова сжала губы.
— Хорошо.
— Раз ты не хочешь говорить об императрице, спрошу о тебе.
— Хм?
— Ты надеешься, что что-то произойдет?
— Я ни на что не надеюсь. — И голос отнюдь не радостный.
— У джарегов было проще, да?
Она подняла взгляд, зло прищурилась; потом пожала плечами.
— Иначе, во всяком разе.
— Обычно свое получали только те, кто этого заслуживал.
— Причем не все, — добавила она.
— Верно.
— Что еще?
Я помолчал, прежде чем спросить:
— Тебе не кажется странным, что этот закон используется против кого-то в положении Алиеры?
Норатар пожала плечами.
— Двор об этом только и кудахчет. Я не прислушиваюсь.
— Значит, не можешь объяснить?
— Если у меня и есть предположения, с тобой я ими делиться не стану.
— Норатар, мы что, вдруг стали врагами?
— Я служу Империи. Значит, я служу императрице.
— Ты не ответила на вопрос.
Пальцы ее выбили на столешнице короткую дробь.
— Нет, — сказала она, — мы не враги.
— Хорошо, тогда…
— Мы соперники.
— Э… — выдавил я. — Я пытаюсь вытащить Алиеру из этой кутерьмы.
Разве ты не ее друг?
— Если сможешь придумать способ, исключающий неприемлемые последствия, буду рада с тобой сотрудничать.
— Я как раз и надеялся, что ты поможешь мне его найти.
— Знаю.
— Норатар, ты не очень-то мне помогаешь.
— А я должна?
— Ну, не знаю. Ради старой дружбы? В смысле, мой сын носит твое имя.
Она опустила взгляд и нарисовала пальцем кружок на столе. Когда-то, восседая за собственным столом, я делал то же самое; странно было созерцать такое со стороны, да еще в ее исполнении.
— Коти хотела бы повидать тебя, — проговорила Норатар.
Вскоре я справился с собой.
— Ты уверена?
— Нет. Но она так сказала.
— Когда?
— Вчера.
— Она знает, что я в городе?
— Очевидно. — Помолчав, она спросила: — Ты навестишь ее?
— Да, — ответил я, — если сумею сделать это, не подвергая ее опасности.
— По-моему, она способна о себе позаботиться.
— Думаешь? Против Дома Джарега-то? Если они решат использовать ее, чтобы добраться до меня? Это оставив в стороне Сучий патруль, который несколько лет назад внезапно проявил интерес к ее занятиям, и который от меня также не в восторге [14].
— Они обещали оставить ее в покое. И держат слово.
Я кивнул.
— Пока.
Она яростно оскалилась.
— Если обманут…
— Что ты сделаешь? Спустишь на них весь Дом Дракона? Или Империю?
— Я спущу на них себя.
Я кивнул.
— И джареги напустят в штаны от страха.
— Не тебе шутить со мной.
Я стиснул зубы и кивнул.
— Да, я навещу ее.
На том беседа и завершилась. Я отвесил поклон, пытаясь сделать это без всякой иронии, и развернулся было к выходу, но она меня остановила.
— Выйди через ту дверь. Тогда попадешь во Дворец. Эта выводит просто наружу.
— Спасибо, — проговорил я. — Приятно знать, что ты кое-что помнишь.
— Есть вещи, которые не забываются, — заявила ее высочество.
Я вышел куда она сказала, заблудился в крыле Дракона, потом заблудился во Дворце, и в итоге оказался на улицах города, где подождал четвертого закрытого паланкина, остановил носильщиков и назвал им адрес «Разбитой чашки» в районе Южных ворот Адриланки. Лойош и Ротса летели над паланкином, наблюдая и жалуясь на жизнь.
В «Разбитой чашке» я бывал несколько раз. О владельцах этого заведения ходили разные слухи, сводившиеся к трем версиям: (1) им распоряжается через подставных лиц каждый член совета джарегов; (2) им владеет некто, не входящий в Организацию, но имеющий массу связей при дворе; (3) он является совместной собственностью совета, чтобы всегда имелось безопасное место для встреч. В любом случае; это было одно из примерно дюжины мест в городе, где можно пообедать, не опасаясь каких-либо неприятностей, кто бы за тобой ни охотился.
Само собой, как покинуть заведение — целиком и полностью трудности клиента.
Стойка в зале Г-образная, вдоль правой стены и частично вдоль задней.
Остальная часть помещения занята стульями и столами, где едва могут разместиться двое, при этом за каждым столом четыре стула. Обычно едят, держа тарелку в руках или на коленях, а на стол ставят лишь напитки. Ряд небольших окошек под потолком пропускает некоторое количество света, прочее освещение обеспечивают две массивных люстры за стойкой. Полагаю, здешний персонал набивает себе немало шишек и зарабатывает занятного вида ожоги, пока не выучится рассчитывать каждый свой шаг.