А с Беккетом вы познакомились?
Нет-нет. Дважды или трижды была возможность, но я как-то от этого уклонялся, потому что мне было неловко: ну кто я, а кто Беккет, и все эти разговоры…
Я прочла книгу Полухиной [ "Poet for Our Time", Cambrige University Press, 1989]…
Я ее не читал, я посмотрел первые две страницы…<…>
Вам-то это вообще не нужно [читать книжки о себе самом]…
Да. Да.
…это понятно. А мне это надо как-то знать. Меня особенно смутило вот что: у вас в начале семидесятых были стихи, где вы ищете Бога, который…
Что и кого я там ищу, какого Бога?. Ну, это не важно.
А "Разговор с небожителем"?
"Разговор с небожителем" — это было давно. Но, по-моему, это не поиски Бога, нет. Там есть довольно замечательная — как мне тогда казалось — лингвистическая энергия. Вы знаете, не надо судить стихи по содержанию… Ну, я не знаю… Нуда, в общем там это, наверное, есть. В чем смысл жизни и т. д. и т. д. Во имя чего все это делать.
Нет, там этого нет. Там он [то есть Бог] не отвечает. Вы обращаетесь, он не отвечает.
Ну да, он не отвечает. Это разговор в одну сторону.
Это как раз то, что меня очень сильно смутило у Полухиной, потому что она все время говорит про какую-то веру…
Ну, видимо, ей так интереснее. Там есть замечательная строчка, по-моему:
Как жаль, что нету в христианстве Бога —
пускай божка —
воспоминаний…
Божка — бога воспоминаний, то есть
пускай божка —
воспоминаний, с пригоршней ключей
от старых комнат — идолища с ликом
тара-тара-ра-ра-ра… слишком
глухих ночей…
Ну, в общем такие… Там содержатся некоторые упреки христианству. Которые можно было бы еще и приумножить. Но не важно, не в этом дело.
Мне кажется, что после, в "Натюрморте", это есть, и это есть, по-моему, в восемьдесят седьмого года "Рождественском", которое кончается "и это был взгляд Отца". Очень мне нравится этот стих.
Ага, ага. Мне тоже.
И в "Натюрморте" это тоже есть. Там речь не идет о том, что есть Бог и он не отвечает, но важна, видимо, мать, а в "Рождественской звезде", что Бог опускается как- то, и главное…
Это все очень просто, потому что вообще все это самое христианство, вся христианская система, по крайней мере, то, что касается самого Христа и того, что он превзошел, это совершенно замечательная парадигма, которой ты пользуешься в своем творчестве. Она вполне приложима к массе разнообразных ситуаций. Это, впрочем, точно так же относится и к Библии, то есть и к Ветхому Завету. Это такие архетипические ситуации, которые как бы расширяют понятия, да? [Вздыхает.]
То есть вы не видите в этом какого-то развития, это просто разница в подходе?
Ну, может быть, развитие здесь есть, но я совершенно не в состоянии судить о своем собственном развитии. Это как кошке ловить свой собственный хвост. Мое развитие… ха… Еще этого мне не хватало!