«Спекулируют на свойственной люмпену расовой ненависти и жажде агрессии, — думал Григулевич, — воспитывают будущих штурмовиков-гаучо». Чтобы купить очередной номер «Памперо», ему приходилось стоять в очереди среди ярых поклонников Гитлера и с заинтересованным видом выслушивать их восхищенные комментарии о победоносном продвижении вермахта на Востоке. Оставалось стискивать зубы и терпеть.
Вот подборка типичных заголовков из «Памперо»:
«Полный провал русских в Крыму»; «Финская авиация разгромила советские колонны на Ладоге»; «Немцы вошли в Тулу»; «Паника в Куйбышеве, где прячутся советские правители»; «Рузвельт — главный поджигатель войны в Латинской Америке»; «Независимая политика Чили вызывает недовольство Вашингтона»; «Москва в осаде бронетанковых частей вермахта»; «Пора положить конец пиратскому хозяйничанью британской империи на Мальвинских островах»; «Губернатор провинции Энтре-Риос — создал рай для коммунистов».
А вот несколько объявлений:
«Не пропустите премьеру документального фильма “Восточная кампания”, отснятого немецкими военными операторами в России. В кинотеатре “Сан Мартин”, улица Эсмеральда, 255. Вход детям воспрещен из-за жестокости некоторых эпизодов фильма».
«В книжном магазине “Гете” вы сможете приобрести разнообразную литературу, в которой рассказывается правда о нашем фюрере и грандиозных победах рейха».
Временами газета апеллировала к общественному мнению. Так, в конце 1941 года редакция сообщила следующее:
«Против нас плетется заговор. Агенты-провокаторы создают атмосферу нетерпимости вокруг нашей деятельности, обвиняя газету в подготовке условий для захвата Южной Америки и Патагонии германской армией и мифической “пятой колонной”. Особенное рвение проявляют депутаты Рауль Дамонте Таборда, Луис Сомми, Сильвано Сантандер и, особенно, Энрике Юргес, который бежал из Германии за совершенные им уголовные преступления». Первые трое входили в парламентскую комиссию по расследованию антиаргентинской деятельности, Юргес был немецким иммигрантом, непременным участником кампаний по разоблачению нацистской деятельности в Южной Америке. Разумеется, газета «Памперо» категорически опровергала обвинения в собственной подрывной деятельности, используя, в частности, лапидарную фразу Гитлера: «Латинская Америка находится от нас столь же далеко, как Луна».
Врагов у «Памперо» было много, и полиция охраняла редакцию с не меньшим рвением, чем подземные хранилища национального банка, которые ломились от золотых слитков (нейтралитет, как и следовало ожидать, приносил свои плоды). Отлаженная система пропусков в газете, тщательная проверка посетителей, ночная охрана в помещениях газеты — все указывало на то, что в «Памперо» опасались и ждали покушения. Сотрудники газеты были подобраны из нацистских активистов, поэтому расчет на поиск «слабого звена» в редакции перспектив не имел.
«Артур», не без сожаления, отложил исполнение диверсии в «Памперо» до более благоприятных времен…
Первую боевую операцию провели в самом центре Буэнос-Айреса, на оживленной улице Коррьентес. Объектом стал пропагандистский центр нацистов и находящийся при нем книжный магазин «Гете», через который по всей стране распространялись издания НСДАП. Иосиф сам провел рекогносцировку в магазине, определяя наилучший вариант закладки зажигательного устройства.
Исполнителя подобрали идеального со всех точек зрения: секретаря-машинистку из бюро переводов Эльзу Броне. Ее отец был профсоюзным работником, выходцем из Восточной Пруссии, в прошлом он не раз вступал в рукопашные схватки с подручными гауляйтера Эриха Коха. Был у Эльзы жених — тоже немец, который сражался в интербригаде. На нескольких конспиративных встречах в парке Палермо «Артур» рассказал Эльзе о технике обращения с «зажигалкой», дал необходимые инструкции о месте закладки снаряда. Провел он и беседу «идеологического плана», чтобы укрепить боевой дух девушки.
Во время операции Эльза проявила удивительное хладнокровие: вошла в магазин в час пик, походила вдоль столов и стеллажей, купила несколько брошюр с трудами арийского теоретика Розенберга, потом проскользнула на склад и запрятала свою сумку между пачек с книгами. Снаряд выплеснул огонь поздно ночью: склад, магазин и часть помещений пропагандистского центра пылали около получаса, пока не прибыли пожарные автомашины. «Причины возгорания выясняются», — написала газета «Ла Насьон». Пожаров в Буэнос-Айресе было много, они вспыхивали ежедневно по разным причинам, в разных местах.
По мнению «Артура», Эльза оправдала доверие. Теперь можно было предпринять шаги по ее внедрению в организацию нацистов. Однако события стали развиваться настолько нестандартным образом, что «Артур», анализируя их, восклицал: «Хичкок! Ну просто Хичкок!»
Следуя указаниям «Артура», Эльза обратилась в немецкое консульство за получением метрики. Там ею заинтересовались: как это, мол, она не состоит в немецких организациях, почему не приходила раньше, бывала ли в рейхе, читала ли «Майн Кампф»? Затем Эльза посетила немецкий клуб верховой езды на ул. Эчеверрия, 955 и записалась в него. На следующий день в ее переводческое бюро нанес визит безукоризненно одетый мужчина лет сорока с седеющими волосами и холеным лицом. Он представился как фон Радовиц, личный секретарь немецкого посла. Пояснил, что его заинтриговал факт прежнего неучастия фрейлейн Броне в жизни немецкой общины. Сказал, что патриотический долг немки обязывает ее вступить в Трудовой фронт. Эльза ответила в соответствии с легендой: «У меня слабое здоровье, политика меня прежде не интересовала. Но сейчас, когда рейх напрягает свои силы в борьбе с большевизмом» и т. д. и т. п…
Радовиц понимающе улыбнулся, обещал прийти еще. Действительно, он пришел вновь и опять заговорил о патриотическом долге: «Рейх ведет героическою борьбу, у него множество врагов, о которых надо знать как можно больше». Радовиц сказал, что для Германии особую ценность представляет любая политическая и военная информация об Аргентине, Эльзу поразила такая прямолинейность, и она рассказала об этом «Артуру». Тот успокоил ее, разъяснив, что германские послы нередко создают свои собственные разведывательные организации, чтобы обладать дополнительными источниками информации. Иногда организации создаются на личной основе, иногда — через посредников. Не исключено, что Радовиц является таким посредником. Он-то и представил Эльзе некоего господина Ландера, танцовщика из кабаре «Табарис». «Ландер — образец трудолюбия и самопожертвования, — сказал Радовиц. — Он неустанно, изо дня в день общается с посетителями кабаре, получая от них полезные для родины сведения. Он будет вашим контактом. Через него вы будете получать мои задания».
Однако через неделю фон Радовиц позвонил Эльзе по телефону и сообщил, что уезжает из Аргентины и что она должна срочно встретиться с доктором Эрихом фон Мейненом. На встрече в посольстве Мейнен сказал, что отныне Эльза будет работать под его началом. Он был необычайно откровенен для первой встречи, признал, в частности, что национал-социалисты в Аргентине могут со временем оказаться в сложной ситуации. Именно поэтому посольство предпринимает меры по созданию нелегального аппарата. Вскоре Мейнен уведомил по телефону Эльзу, что хотел бы представить ей еще одного ответственного сотрудника посольства. Мейнен отвез Эльзу в один из частных домов во Флориде, пригороде Буэнос-Айреса. Встретил Эльзу мрачный тип, «типичный наци», по ее словам. Мейнен в его присутствии заметно посуровел, сказал, что настал час «испытания кровью», и ушел. Без каких-либо преамбул «Фанатик» вытащил кинжал, которыми пользуются штурмовики, и стал требовать от девушки, чтобы она рассказала правду о себе и своем отце-коммунисте. В грубой вызывающей форме он назвал, вернее, выкрикнул несколько английских имен и потребовал признаться в том, что она знакома с этими людьми и выполняет их предательские задания.