О принадлежности Григулевича к советской разведке в странах Южной Америки знали немногие: «Алекс», «Бланко», Кодовилья, Реаль, Гало, конечно, Лаура, возможно, еще два-три человека. Для всех остальных «Антонио» был уполномоченным Коминтерна по специальной работе. Если Хоакин Гутьеррес помог Григулевичу в оформлении «книжки», то, без всякого сомнения, как «эмиссару Коминтерна», который организовывал борьбу с нацистам на континенте и нуждался в безупречных документах, чтобы покинуть Южную Америку после выполнения миссии. Член компартии Гутьеррес не мог поступить иначе.
Хоакин Гутьеррес родился в 1918 году в богатой, по костариканским понятиям, помещичьей семье. Первые жизненные впечатления — банановые плантации, тропическая сельва, синева Карибского моря. С юных лет он проявлял интерес к острым социальным проблемам, увлекся марксистской литературой и в 1935 году вступил в коммунистическую партию Коста-Рики. Через год уехал в Соединенные Штаты изучать экономику, но серьезные академические материи его не увлекли. Гораздо больше внимания Хоакин посвящал работе в антифашистских организациях и участию в турнирах, организуемых «Шахматным клубом Маршалла» в Нью-Йорке.
Следующую вылазку за границу Хоакин совершил в 1939 году: в Буэнос-Айрес, на Всемирную шахматную олимпиаду. В Европе разразилась война, и расчеты костариканца на премиальную поездку во Францию провалились. Хоакин решил отправиться в Чили, где к власти пришла коалиция Народного фронта, в которую входили социалисты, радикалы и коммунисты. Так в редакции газеты чилийских коммунистов «Эль Сигло» появился Гутьеррес: высокий, веселый, обаятельный. Его поэтические творения были доброжелательно встречены чилийскими критиками, зубастость которых нередко испытывал на себе сам Пабло Неруда. Несмотря на похвалы, Хоакин отложил поэзию в сторону, — в Чили поэтов было столько, что удивить кого-либо талантливыми стихами было трудно, — тем более что на хлеб ими не заработаешь. Пришлось погружаться в прозу жизни. Костариканец в совершенстве владел английским языком, и это помогло в поиске работы. После небольшого испытательного срока Гутьерреса взяли переводчиком в агентство Рейтер.
Однажды поздней ночью, когда Хоакин сидел над очередным переводом, в агентство пришло сообщение о нападении Германии на Советский Союз. Утром он уже принимал участие в антифашистском митинге и первым бросил клич о сборе средств на нужды Красной Армии. («Неужели мы, литературная богема, не соберем нужные деньги на покупку хотя бы одного боевого самолета для Советского Союза»?) В 1942 году Гутьеррес вернулся в Коста-Рику. Его жена Елена Хеорхе де Нассимьенто ожидала ребенка. Надо было думать о том, как прокормить семью, и Хоакин устроился на работу в компанию «Мартин Вундерлич», которая в спешном порядке, по заказу американцев, прокладывала Панамериканское шоссе. В начале 1945 года супруги Гутьеррес вновь оказались в Сантьяго-де-Чили. К этому периоду его жизни и относится эпизод с «книжкой» для Григулевича.
Наверное, в XX веке Хоакин был самым непоседливым «тико», куда только не заносила его судьба: он побывал даже в Китае, где ему поручили работу по переводу трудов Мао на испанский язык. В 1962 году Гутьеррес отправился в Москву в качестве корреспондента чилийской газеты «Эль Сигло». В этот период (до 1967 года) Иосиф Григулевич был в числе самых близких друзей Хоакина. Откровенные, далеко за полночь, беседы помогли костариканцу объективно взглянуть на жизнь в Советском Союзе, понять его болевые точки. Репортажи костариканца вошли позднее в сборник «Хроники другого мира».
Хоакин опубликовал еще одну книгу с анализом советской действительности — «СССР такой, какой он есть». Содержание ее не назовешь апологией. Хоакин не мог кривить душой, когда видел в советской повседневности факты вопиющего отклонения от общепринятых норм морали, идеологическое лицемерие верхов и пренебрежительное отношение к коммунистическим идеалам значительной части «рабоче-крестьянских низов». Как и Григулевич, Гутьеррес не был диссидентом, даже «внутренним». Он верил, что все трудности преодолимы, что через болезненные процессы трансформации и самоочищения компартия СССР сможет вернуться к первоначальному проекту «общества справедливости».
Гутьеррес и потом несколько раз бывал в Москве. В 1987 году он участвовал в работе форума «Интеллектуалы за мир». В книге Родольфо Ариаса Формосо с материалами к биографии писателя есть фотография 1990 года: Хоакин Гутьеррес на фоне кремлевских стен и мавзолея. Ранняя зима, обнаженная седая голова писателя, напряженный обеспокоенный взгляд из-под таких же седых бровей. Видимо, не то он ожидал увидеть в «перестраивающемся» Советском Союзе.
Писатель относился к тем людям, которые по своему складу не способны к перемене убеждений, даже если «исторические условия» стали «не теми». На вопрос, как он стал коммунистом, писатель отвечал так.
«Я думаю, что я был им всегда. Получилось так, что с самых молодых лет я был близок к партии. Во времена гражданской войны в Испании и фашизма не было никакой другой разумной альтернативы, и потому все крупные интеллектуалы были левыми… Меня с детского возраста восхищал Сандино. Его стяг был красно-черным. Красным был вымпел Дон Кихота, красным — флаг Спартака и таким же — флаг Максима Горького, под которым он мечтал и под которым сейчас покоится. Я всегда шел по жизни под одним и тем же флагом..»
Политические убеждения Гутьерреса не определяли содержание его литературных трудов. В них он, как и всякий подлинный писатель, отражал всю полноту жизни через магический кристалл таланта, пренебрегая идеологическими схемами. Его романы «Мангровая чаща», «Порт Лимон», «Взглянем друг на друга, Федерико» и другие передают разноголосицу времени, людей и событий. Его короткий роман для детей «Кокори» стал визитной карточкой коста-риканской литературы для всего мира. В Коста-Рике это произведение включено в обязательную школьную программу. Классиков надо изучать. И почитать. Еще при жизни писателя в мемориальном саду у стен Национального театра был установлен его бронзовый бюст.
Генерального консула Ореамуно Борбона Гутьеррес пережил почти на полстолетия. Умер он 16 октября 2000 года. В книге воспоминаний «Голубые дни», изданной за год до смерти, Хоакин написал: «Надеюсь, что красное знамя останется до моего собственного реквиема, первым и единственным знаменем моей жизни…»[86]
Итак, Ореамуно Борбон вручил паспорт улыбающемуся «Теодоро». Через две недели Григулевич с «железной книжкой» гражданина Коста-Рики отправился в Бразилию. Прямого авиарейса из Сантьяго-де-Чили в Рио-де-Жанейро не было, и «Артур» выстроил для себя такой маршрут: до Ан-тофагасты самолетом, затем поездом — до Ла-Паса, оттуда снова самолетом — в Сан-Пауло, и потом — в Рио по железной дороге.
Глава XXVIII.
В СОЛНЕЧНОМ РИО
Прикрытие в Рио-де-Жанейро Иосиф Григулевич, следуя рекомендациям Центра, создал «неброское». Это был книжный магазин, доходов от которого вполне хватало на жизнь преуспевающего буржуа. Два продавца и экспедитор, доставлявший книги из типографий, — вот и весь персонал магазина. Сам «хозяин» вел внешне размеренный образ жизни человека, занятого устройством собственного благополучия. До прибытия в страну представителя Центра «Артуру» было запрещено ведение агентурной работы.
Григулевич был предельно осторожен. Он знал, что правительство тратит огромные суммы на работу контрразведки и полиции. До войны их инструктировали немцы и итальянцы, потом — американцы. Полиция умело разлагала политические группировки оппозиции. Использовались подкуп, угрозы, шантаж, применение грубого насилия, истязания, взятие заложников из членов семьи — «типичные методы гестапо на уровне тропического воображения», так позднее написал об этом Григулевич. Бразилия в те годы «славилась» засильем провокаторов и предателей. О размахе этого явления свидетельствовал, в частности, шаг, на который решился руководитель КПБ Престес: он объявил амнистию мелким доносчикам, если они придут в компартию с повинной. Их было так много, что вне партии они были опаснее, чем внутри, где их можно было контролировать.