После обеда мужчины уходили на репетиции, а мы шли в номер на «тихий час». Пока наши мамы дружно пили кофе, думая, что дети спят или прилежно читают полезную литературу, мы занимались полным безобразием. Перелезали друг к другу на балконы и скидывали сверху так называемые водяные бомбочки — воздушные шарики, наполненные водой. Нам казалось, что это так забавно! Слава богу, что никто из нас не убился, перелезая через балконы, и никому из прохожих внизу мы не попали на голову своими «снарядами». Хотя когда шар с водой разрывался у людей прямо перед ногами, то они чуть ли не падали в обморок от страха, а потом, задрав головы, бранились на чем свет стоит. А мы в это время, конечно же, отходили от края балкона, чтобы прохожие не вычислили нас по этажу и номеру. Вот такой у нас был «тихий час», а скорее — «тихий ужас».
Вечерами все дамы наводили марафет и шли на концерты, в луна-парки или в кино, пока мужья давали концерты. А после концертов, когда уже все было закрыто, компашки собирались в номерах. Мамы нарезали бутерброды, помидоры и огурцы, арбузы и дыни, намывали фрукты и ягоды. Пока взрослые баловались алкоголем и сигаретками, мы, дети, объедались вкусностями и засыпали везде, где только голову могли приклонить. Но наутро каким-то чудом просыпались в своих номерах. Правда, смутно в памяти всплывало, как мы под утро брели по длинным коридорам в свои гнездышки.
Этот рай нас сопровождал из лета в лето до появления ГКЧП в 1991 году (Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР — самопровозглашенный орган власти, существовавший с 18 по 21 августа 1991 года. — Ред.). Потом начались совсем другие времена, но об этом я расскажу позже в моих будущих мемуарах.
Мишель Рапопорт
внучка
Мне часто родственники рассказывают истории о том, как я в раннем детстве боялась своего дедушку Иосифа. Я иногда даже плакала, встречая его, несмотря на то что у него на лице всегда была добрая улыбка, а в руках — игрушка или сахарный петушок.
Несмотря на мои детские капризы, я никогда не чувствовала, чтобы от дедушки шла угроза наказания. Я понимала, что этот человек, несмотря на его физическую и энергетическую мощь, которая интуитивно смущала не только маленькую девочку, но и многих взрослых, любит меня бесконечно и хочет со мной подружиться. Когда я немного повзрослела, мой страх быстро прошел. Эту историю привыкания дедушка даже выразил в своей песне, которую посвятил мне: «С дедом робела, но повзрослела и поняла, что он самый лучший друг!».
Действительно, так оно и было. Хотя я выросла и училась в другой стране с пяти лет, мое сердце полно воспоминаний о чудесном, сказочном детстве, созданном моим дедушкой. Помню, как летом в солнечной Испании все внучки, гуляя с дедушкой по рынку, боролись за то, кому из нас выпадет честь держать его за руку. А дедушка просто улыбнулся, и мы сразу утихли, зная, что каждую ждет своя очередь.
Я также помню посещения дедушки с бабушкой Нелли в Лондоне, где мы со своими сестрами и совсем еще маленьким братиком ждали их с нетерпением, чтобы показать им нашу школу, нашу площадку… И говорили им, как нам их не хватает.
Дороже всего мне воспоминания о даче. Дедушка создал там для нас «райский сад», и каждый раз, когда я туда приезжаю, ароматы, особенно хвои, возвращают меня обратно в детство. Я надеюсь, что тот клен, который посадил дедушка на даче несколько лет назад, увидит еще много праздников и семейных вечеров, напоминая нам о времени, где мы сотни раз собирались за длинным столом в беседке и чувствовали дедушкину глубокую любовь и гордость за всех нас.
Художники
Зураб Церетели
президент Российской академии художеств, народный художник РФ
Я счастлив, что у меня был друг, который стал мне братом. Среди многочисленных воспоминаний особенно дороги для меня в Иосифе необыкновенная чуткость, внимание, человечность и верность дружбе, которые я особо оценил в трудный для меня момент жизни. Грузия переживала тяжкие времена, когда умерла моя мама. В день похорон Иосиф нашел способ переслать моей маме последний знак внимания. Это была огромная корзина роз, которую невозможно было внести в дверь. Ее красота выражала всю силу сыновней любви и скорби.
…Он всегда был со мной рядом — и в радости, и в горе. Букет моего друга навсегда остался на холсте, написанном мной в память об этом дне. Я думаю, что это очень символично, что его творчество началось в музыкальном и поэтичном крае — Грузии, и хотел бы надеяться, что и это определило как его большой музыкальный талант, так и его великую человечность.