– Какой клубок?
– Змеиный! Представляешь, из него головы торчат и шевелятся! А он сам шипит и катится на меня, как верблюжья колючка! Медленно катится. Как я в него головой не воткнулся, не знаю! Рванулся!
– Какой-то ужастик!
– Чего-чего? Ну, я ж тебе и говорю! У деда нашего Ивана батраки были – Жуковы. Молодая пара. Муж с жаной. Воронежские они были. Эта жана, она вообще змей не боялась! Идет, например, вдоль обрыва, а змеи головы из норок повысунут, а она поймает её, змею, и шею свою обмотает или грудь. И две змеи могла поймать, тогда две груди обмотает и идет по хутору. Змеи сипят и язычки высовывают. Люди стали жаловаться деду Ивану:
– Иван Осьпович! Что это у вас за революционерка такая! Детей пугает!
Иван Осьпович ей запретил так по хутору ходить. Воот, а ты говоришь, змей! А Гришка, он вообще боялся ночью ходить! И пропади они пропадом хоть все быки! Он ложился в свою телегу и засыпал, а лошадь свою он путал и она возле нас стреножная и ходила. Спал, как убитый! Мы его, сонного, вместе с телегой и в яр спускали. Бывало, проснется и не поймет, где и чё с ним! Как начнет дуриком орать! А лошадь у него была старая и смирная. Один раз старшие ребята взяли и обмазали её откидным молоком. Ну, кислым!
– Знаю-знаю, пап! Откидное – знаю!
– Ага! Не поленились же! Всю ночь, пока он спал, мазали её! Ха-ха! Рано утром Гришка проснулся, а мы тут все рядом! Ждем, не дождемся, когда он пятно своё высунет!
– Пап, ну неужели уж так похож на Горбачева? – сомневаюсь я.
– Как в зеркале! – без тени сомнения заверяет отец. – Я его, Горбача, когда первый раз увидал, аж присел – Гришка! А фамилию вспоминал, вспоминал! Ты, вот, помог! Хе-хе!.. Ну, вот! Из телеги голову поднял, пятно свое почесал, глядь, а лошади нету! Туда! Суда! Нету лошади!
– Рябятки! А вы мою лошадку не видали?
– Лошадку?! – отвечаем мы. – Какую-такую лошадку?!
– Мою лошадку! Вы чё, лошадку мою не знаете?
– А-а-а, твою, дядя Гришка! Знаем…
А кто-то и скажи:
– Да тут татары проежжяли!
– Какие-такие татары?! – Гришка аж из телеги выпрыгнул.
– Какие лошадок любят на колбасу пускать! Эх! Как спохватился наш Гришка! – На какую-такую колбасу?!
– На кониную, дядя Гришка!
– Да куды ж энти татары поехали?
– А вон туды! – показывает один.
– Да нет, туды! – показывает другой в другую сторону.
– А может и цыгане, – третий льёт масло в огонь.
– Цыгане?!
А до этого вышла история – цыгане лошадь у нас из хутора украли!
– Ой! Да чаво жа вы, нехорошие рябята, меня не разбудили? – носится наш Гришка туда-суда.
– Дядя Гришка, да мы тебя будили, будили! Но тебя же не разбудишь!
– Тряхнули бы покрепше!..
Мы уж тут за животы все ухватились, как бы в голос не засмеяться! Гришка-то вокруг своей лошадки бегает и не поймет! Была лошадь гнедая, а тут какая-то пегая перед его носом! Она же лупиться стала! Солнце вылезло! И он тут прям уткнулся в неё!
– Ой! А чья жа эта лошадка, чужая и страшная какая? А лошадка: Иго-го! – Зубы ему оскалила, – мол, – и какая же я табе чужая, Гришаня?! Я жа, подлец ты такой, родная твоя!
Тут Гришка признал её и аж всплакнул!
Конечно, приходилось ему ночами темными ходить. Не всё лежал. И вот раз наш Гришка забрел сам не понял, куда забрел – далеко! Быка искал! А ночь это была, Паша, особая! Она бывает один раз в году, когда папоротник цветёт!
– Пап, это у Гоголя есть, – посмеялся я.
– Ну вот, опять ты про своего Гоголя! – обиделся отец, – Сто раз я табе говорил и говорю – не знаю я тваво Гоголя! И книжек его не читал, и никто и ничего мне не рассказывал…
Отец и раньше рассказывал истории из своего детства, удивительно похожие на истории классика. И каждый раз я пытал его: кто рассказал тебе, где услышал? С годами я удостоверился, что действительно, отец не мог знать произведений Николая Васильевича. Откуда?! Грамоты не знал, Арины Родионовны под боком у него не было, не те времена были. Не до сказов и сказок – лихие времена! А история с пастухом Перетрухиным уж… «очень» оригинальная!
– Пап, пап! – поспешил я. – Рассказывай! Я буду молчать!
– Ага! – легко отошел отец. – И вот в ту ночь, когда папоротник цветёт, Гришка потерял быка и пришел один. Злой и какой-то не такой! Мы к нему:
– Дядя Гришка, где бык, какого ты искал!
Гришка молчал, молчал и вдруг ощепырил свои два зуба и захохотал:
– А я вижу! Он в Каменском яру!
Мы аж все содрогнулись от его хохота!
Я табе рассказывал, как в тридцатых годах я работал на мельнице в хуторе Павловском? Это перед МТС-ом…