Для посторонних наблюдателей Сталин был ключевой фигурой, человеком, на котором держалась вся военно-экономическая деятельность Советского Союза. Эти представления так суммирует Дойчер в биографии Сталина, опубликованной в 1948 г.: «Многие представители стран-союзников, побывавшие в Кремле во время войны, были поражены тем, по какому количеству вопросов – мелких и значительных, военных, политических и дипломатических – Сталину приходилось принимать окончательное решение. Он, по сути, был сам себе главнокомандующим, министром обороны, начальником снабжения, министром иностранных дел и даже руководителем протокола… Таким он был день за днем, на протяжении всех четырех лет военных действий – образцом терпения, выдержки и бдительности, почти вездесущим, почти всезнающим»29.
Шестьдесят лет спустя оценка Дойчера полностью подкрепляется новыми доказательствами из российских источников, позволяющими составить подробную картину политики Сталина, его решений и действий во время войны. Журнал принятых Сталиным лиц дает нам достаточно полное представление о том, кто посещал его кабинет в Кремле и как долго каждый из посетителей там находился30. У нас есть доступ к тысячам военных, политических и дипломатических отчетов и донесений, поступавших в кабинет Сталина. У нас есть почти полные стенограммы всех политических и дипломатических бесед Сталина за время войны, в том числе с руководителями других коммунистических стран, с которыми он обычно был наиболее откровенен. У нас есть тексты многих телефонных и телеграфных разговоров Сталина с фронтовыми военными командирами. У нас есть мемуары и дневники его ближайших соратников. Этот новый корпус свидетельств далеко не полон; у нас по-прежнему ограниченные сведения о самых личных размышлениях и расчетах Сталина31. Однако теперь мы знаем достаточно много о том, как Сталин руководил военными действиями советской армии и о контексте, в котором он формулировал и принимал свои военные и политические решения.
Аверелл Гарриман, посол США в Москве с 1943 по 1945 г., вероятно, во время войны лично общался со Сталиным больше других иностранцев. В интервью, данном им в 1981 г., он так оценивает руководство Сталина в военное время: «Сталин как военный лидер… был популярен, и нет никаких сомнений, что он был одним из тех, кто сплотил Советский Союз… Я не думаю, что кто-нибудь другой смог бы сделать это. И все, что произошло после смерти Сталина, не может переубедить меня в этом… Я хотел бы подчеркнуть мое глубокое восхищение способностью Сталина руководить страной в чрезвычайной ситуации – в один из тех исторических моментов, когда от одного человека зависит так много. Это ни в какой мере не умаляет отвращения, которое я испытываю к его жестокости, но я должен показать вам и конструктивную его сторону наряду с другой стороной».
В том же интервью Гарриман представляет увлекательное описание качеств, которые, по его мнению, делали Сталина таким успешным военачальником32. По мнению Гарримана, Сталин был человеком острого ума, не интеллектуалом, конечно, но очень разумным руководителем, практиком, который знал, как использовать рычаги власти с наилучшим результатом. В личном общении Сталин был достаточно простым, но резким, и для достижения своих целей в переговорах был готов использовать как тактику сокрушительных ударов, так и лесть. На общественных мероприятиях он был со всеми очень участлив и пил вместе со всеми, однако, в отличие от некоторых из его соратников, никогда не напивался и не терял контроля над собой. Гарриман особенно усердно отрицает утверждения о том, что Сталин был параноиком (а не просто «очень подозрительным») или что он был «обычным бюрократом»: «Он обладал невероятной способностью отмечать мельчайшие подробности и действовать с их учетом. Он очень чутко относился к нуждам всей военной машины… Во время наших с ним переговоров он обычно оказывался чрезвычайно хорошо осведомлен. Он в совершенстве знал, какое вооружение наиболее важно для него. Он знал, какого калибра ружья ему нужны, какой вес танков могут выдержать его дороги и мосты, он знал в точности, из какого металла ему нужны самолеты. Это черты не бюрократа, а скорее чрезвычайно способного и энергичного военачальника»33.