Романтические блестки повести о Кобе
Одним из тех биографов, к кому Сталин относился благосклонно, был средней руки грузинский поэт и литератор Георгий Леонидзе. Писал и печатался он сначала только в Грузии. В первой половине 30-х годов входил в литературную группу символистов «Голубые роги», в которой ведущее положение занимали Паоло Яшвили и Тициан Табидзе – цвет грузинской (да и мировой!) поэзии XX века. Вскоре соратники Леонидзе погибли, хотя, как и многие, написали о Сталине хвалебные поэтические гимны. Они были слишком талантливы, а вот талант средней руки часто более живуч. В 1940 году в Тбилиси вышла книга Леонидзе «Георгий Саакадзе», посвященная одному из любимых Сталиным грузинских исторических героев начала XVII века. В 1948 году Сталин прочитал с карандашом в руке киносценарий того же автора на ту же тему, но не одобрил его. На книге и киносценарии о Саакадзе он оставил свои пометы, которые говорят об иронично-благосклонном отношении вождя к творчеству поэта, но слабого сценариста[258].
Годом раньше, в 1939 году, в Тбилиси вышла поэтическая эпопея Леонидзе «Сталин. Детство и отрочество». Все эти вещи находились в сталинской библиотеке. Больше того, вскоре после войны, в 1947 году, в Москве была роскошно издана эпопея Леонидзе о детстве и отрочестве вождя в переложении русского поэта Николая Тихонова, искреннего ценителя и знатока грузинской поэзии и культуры. Без сомнения, и автор, и переводчик, и редакторы издания хорошо поработали над дозволенной мемуарной литературой и в поэтизированной форме передали всемирно-историческое значение рождения младенца Сосело и обстоятельства возмужания Сосо (уменьшительно-ласкательные от Иосиф – Осечка, Ося). Не только в этой части работы, но и в дальнейшем мы при случае будем прибегать к крепко сбитому поэтическому тексту Леонидзе-Тихонова, относясь к нему как к своеобразному историческому источнику, поскольку поэма явно была одобрена самим вождем. За эти и другие героико-поэтические произведения грузинский академик Г. Леонидзе трижды награждался Сталинской премией: в 1941, 1950, 1952 годах. Поэт любил прибавлять к своей фамилии гордое: «орденоносец».
Возвращаясь к характеристике молодого Сталина как начинающего романтика и революционера, толчком для которого послужило государственно-унижаемое национальное достоинство подданных, процитируем текст, который мог быть написан со слов самого Сталина или тех, кто с ним учился в православном Горийском училище и сам был участником похожей сцены:
Очевидно, русский язык он действительно первоначально вынужден был осваивать в училище «из-под палки», что безошибочно угадал Троцкий еще в середине 30-х годов. То, что он с обидой вспоминал о запрещении грузинского языка как о проявлении русификаторской политики в семинарии, упоминают мемуаристы. О насильственной русификации Грузии говорится в многочисленных изданиях, школьных и вузовских учебниках истории, первые варианты которых он лично редактировал. В учебнике «История СССР. Россия в XIX веке», неоднократно переиздававшемся в 30–50-х годах под редакцией одного из официальных историографов сталинской эпохи М. В. Нечкиной, совсем не случайно отмечалось: «После 1801 г. в целях дальнейшей русификации Грузии и централизации всего аппарата управления было решено подчинить духовенство и все церковные имущества синоду и экзархату (округ православной церкви, формируемый в Грузии царским правительством)»[260]. Так что, видимо, с детства Российская империя была для него империей неправедной и русской. И именно против таковой был первоначально направлен его протест.
258
РГА СПИ. Ф. 558. Оп. 3. Ед. хр. 186; Ед. хр. 2719; РГА НИ. Ф. 5. Оп. 16. Ед. хр. 745. Л. 124.
259
260
История СССР. Т. 2. Россия в XIX веке. Кризис феодализма. Утверждение капитализма // Под ред. М. Н. Нечкиной. 3-е изд., испр. и доп. М., 1954. С. 327.