На этом терпению Тито пришел конец. Он объявил, что 1 декабря состоится заседание Президиума ЦК. 29 ноября, когда в Югославии отмечался «главный» праздник — День республики, Савка Дабчевич-Кучар выступила по телевидению и призвала студентов прекратить забастовку.
На встречу с Тито прибыли 19 членов хорватского руководства. Дискуссия с небольшими перерывами продолжалась 16 часов. Тито поставил перед хорватами всего лишь одно условие: они должны отречься от националистов. Дабчевич-Кучар, Трипало и Пиркер категорически отказались.
Тито уговаривал их и всех вместе, и по одному. Он убеждал их в том, что движение протеста в Хорватии переродилось в контрреволюцию и приведет к развалу федерации. Однако это ничего не дало. В 11 часов утра 1 декабря уставшие и невыспавшиеся Тито и хорватские лидеры уже сидели на заседании Президиума ЦК. Тито говорил первым. Он обвинил хорватское руководство в потворстве национализму и сепаратизму, заявив, что оно было «довольно либерально» по отношению к тому, что фактически является «контрреволюцией», признал, что некоторые их экономические требования имеют смысл, однако не могут служить оправданием антиконституционной деятельности. Причина всего этого, сказал он, в недостатке «марксистского образования»[722]. Савка Дабчевич-Кучар и Мико Трипало отрицали, что «Маспок» — контрреволюционное движение.
Через несколько часов заседание прервали, объявив, что по телевидению будет передано выступление Тито. Однако выступления хорватов в эфир не передали. Когда заседание возобновилось, они заявили, что больше не видят смысла в обсуждении — ведь переданная речь Тито фактически ставила в нем точку. После этого они уехали в Загреб. Вскоре им позвонил Тито и предложил написать заявления об отставке[723].
Студенты ответили на отставку акциями протеста. Каждый митинг завершался арестами. К концу декабря арестовали более тысячи человек.
475 человек получили административные судимости, высылку из Загреба, денежные штрафы. 35 активистов, в том числе и студенческие лидеры, были приговорены к тюремному заключению. «Матица Хрватски» была запрещена. В январе 1972 года сотрудники госбезопасности проверили на благонадежность всех рядовых членов «Матицы», из которых было арестовано 189 человек. Среди арестованных оказался и генерал по имени Франьо Туджман — будущий первый президент независимой Хорватии.
Во время войны Туджман был партизаном и закончил ее в звании майора. Потом занимал различные штабные должности и писал работы по военной истории. В 1961 году Туджман стал самым молодым генералом ЮНА.
В 1960-х годах он занимал пост директора Института истории рабочего движения в Хорватии. Туджман принимал участие в деятельности «Матицы Хрватски» и подписал знаменитую декларацию о языке. За это его исключили из партии. В 1972 году его арестовали, но благодаря вмешательству Тито Туджман просидел в тюрьме лишь несколько месяцев. Он оставался диссидентом до самого развала Югославии.
В СКХ началась тотальная чистка: со своих постов были сняты около четырехсот руководителей разного уровня. По официальным данным, различные меры партийного воздействия применили к 947 членам СКХ, в том числе к 69 членам ЦК. Из Союза был исключен 741 человек[724]. Бывшие лидеры «хорватской весны» приводили, впрочем, другие данные. Савка Дабчевич-Кучар утверждала, что из партии было исключено около 70 тысяч человек, за три года — с 1969-го по 1971-й было возбуждено всего 1449 уголовных дел, а в первую половину 1972-го — 3606, причем 2289 приходилось на Хорватию[725].
Сами лидеры остались на свободе, но тоже были исключены из партии и лишены престижной работы. Савка Дабчевич-Кучар вышла на пенсию в 1975 году — тогда ей было всего 52 года. Три-пало же был вынужден уйти на пенсию в 45 лет. За ними было установлено плотное наблюдение. К политической деятельности они смогли вернуться только после распада Югославии.
725