— Еще несколько дней… нет, задержка неизбежна… мы следуем первоначальным указаниям, согласно которым для инопланетянина должна быть подготовлена полная система жизнеобесп
Ключник замолчал и стал слушать: кивнул, побарабанил пальцами, заверил снова:
— Район находится под наблюдением, никто и ничто не может проскользнуть мимо нас… да, очень хорошо…
Он положил трубку. Была ночь, затишье перед бурей. Он отхлебнул кофе. Если он ошибается, если под сетью, которую они набросят, окажется только воздух, он наверняка потеряет работу. Но два-три часа в любом случае предстоят совершенно восхитительные.
Дверь открылась, и вошел помощник.
— Карантинный антиинфекционный блок невероятно большой. Ведь проверять придется весь дом.
— Ну и что?
— А то, что видел ты когда-нибудь полиэтиленовый шатер величиной с дом? И чтобы от него во все стороны торчали трубки? Это будет самое странное зрелище в пяти округах, и, голову даю на отсечение, не меньше миллиона народу съедется смотреть.
— Их не пропустят.
Помощник посмотрел на слепок ноги Ипа.
— А почему бы нам не войти туда втихую, не захватить инопланетянина — и до свиданья? Без шума.
— Я-то с тобой согласен, — сказал Ключник, — но они хотят, чтобы было по-другому. — И он кивнул на телефон.
— Еще бы, ведь какая реклама для них, если мы поймаем инопланетянина! Но если его там не окажется… а мы навалимся на местных жителей с этим вот оборудованием… — Помощник постучал по стопке бумаг. — …мы многих травмируем. И люди подадут в суд. Не забывай об этом.
Помощник повернулся и вышел.
Ключник об этом не забывал. Но не забывал он и об очень многом другом. Он знал: инопланетянин рядом. Он закурил сигарету, пустил дым в потолок и швырнул погасшую спичку в гипсовый след Ипа.
Прикатили грузовики, некий склад открыл свои двери, и люди в военной форме взмахами рук направили привезенное оборудование во вместительные глубины здания.
Ключник все зарегистрировал и зарегистрировал тех, кто должен был это оборудование собрать. Складское помещение стало похоже на военный госпиталь.
Инопланетянин открыл дверь чулана, и на подушки рухнул Эллиот. Глаза у него опухли, на губах дрожали слова на языке звезд, которые он не мог произнести. Он сидел, рыдая беззвучно, а его старый-престарый гость на него смотрел.
Существо из космоса дотронулось до лба Эллиота. И тут же влияние галактик ушло из мальчика, унеслось в бескрайние просторы, к жителям дальнего космоса, для которых предназначалось. Через минуту Эллиот уже спал в невидимом коконе, сквозь который не проникнуть было звездной отраве.
Старый путешественник смотрел на спящего мальчика и ощущал разом горечь и нежность, боль и радость, причину которых сперва не мог понять, но потом понял, что просто любит этого ребенка.
Он наставник и защитник этого мальчика, но в чем его наставил? В темном ночном безумии? А чему научил? Воровать скобяные изделия?
Но благодаря Эллиоту — и он опять дотронулся до лба мальчика — ярче разгорается свет-его-сердца. Нет, не он учитель Эллиота, а Эллиот — его учитель, его наставник и защитник. Жил ли когда-нибудь на свете ребенок, подобный этому?
Такой же самоотверженный и преданный?
Да одарят его добрым знанием, таким, какое он способен воспринять, использовать и усвоить, все звезды Вселенной!
Движениями пальцев Ип отдал приказ прозрачным потокам лунного и звездного света стать гибкими и любовно окутал ими спящего Эллиота.
За дверью кто-то негромко засопел, и старый ботаник понял, что это, как обычно, Харви пришел ночевать у него в чулане.
Инопланетянин открыл дверь, и Харви, и теперь еще чувствовавший себя в его обществе не совсем уверенно, неслышно проскользнул внутрь. Он понюхал спящего Эллиота, обошел несколько раз вокруг одной из подушек и уселся напротив Ипа.
Ип посмотрел на Харви; когда Харви посмотрел на него в ответ, глаза у пса бегали, но их взгляды все равно встретились, вскоре язык у Харви вывалился наружу, а одно ухо поднялось: в своем собачьем воображении он видел сейчас космический суп, и в супе этом плавала Вселенская Кость. Он облизнулся и заскулил.
При помощи световых телелучей прямо из сознания в сознание Ип объяснил ему все, что следует знать собаке, когда она воет на луну.
Мэри стояла перед выдвижным ящиком и перебирала в нем папки. Только одиннадцать утра, а ноги уже болят убийственно. Она посмотрела на гору бумаг, которые ей предстояло разложить по папкам. В вентиляционную бы их шахту, вот красивое было бы зрелище: порхающая корреспонденция!