Мэри достала из кармана халата аспирин.
— Ладно. Может, ты выведешь его из этого состояния.
И, пытаясь сбросить с себя оцепенение, она пошла к лестнице.
— Ну, просыпайся теперь. Ладно?
И Майкл сел около Эллиота на кровать. Он поднял веко Эллиота, и открывшийся глаз ответил ему взглядом, какого он не видел у брата никогда, — каменным.
Майкл издал стон и начал трясти Эллиота.
— Ну, пожалуйста. Эллиот, проснись.
Не сразу, но сознание вернулось к Эллиоту, и Майкл, стукаясь о него и, как и он, пошатываясь, повел брата в его комнату; ощущение у Майкла было такое, будто он тащит чугунный шар. Что за странная сила тянет их вниз? Что происходит с братом? Что происходит с домом? Рушится он, что ли?
Майкл потрогал стену на всякий случай, но стена двигалась в других измерениях, внутри древесных волокон танцевал черный свет.
— Брось, Эллиот, ну что ты так…
Он с трудом втащил брата в его комнату: Эллиот был теперь твердый, как чугун.
А Ип под одеялом на кровати у Эллиота стал уже совсем белым.
Майкл положил Эллиота рядом с Ипом: внутри Майкла тек и разливался страх.
Ип дышал вглубь, внутрь своей огромной атомной мощи. Ничто больше не было ему подвластно.
«Спаси меня!» — воззвал он к своему Капитану, который в далекой ночи мчался на Корабле Наиудаленнейшего Света.
«Приди, мой Капитан, приди за слабеющим ботаником первого класса».
«Растения умирают».
«И я… боюсь, что я тоже умираю».
— Теперь мы обязательно должны обо всем рассказать. Эллиот, — заговорил Майкл. — Без помощи нам не обойтись.
Эллиот повернулся к Майклу: в глазах у младшего брата плавали, сверкали угрожающе, блестели щупальцами медузы-аурелии.
— Нельзя, Майкл. Не делай этого.
Эллиот знал: от остального мира ничего хорошего Ипу ждать не приходится. Армия не поймет. Правительство тоже. Они схватят чудесное существо и начнут делать с ним всякое.
— Он будет наш с тобой… пополам, — сказал хрипло Эллиот. — На это я могу согласиться.
Майкл вытер пот с лица, судорожно пытаясь понять, что в моральных пределах их игры означает половинное право владения. Исходившая от постели сила раскачивала его взад-вперед, двигала, как марионетку, по комнате, и Майкл знал, что даже с половиной этой силы им не совладать. Уж слишком велика она по сравнению с их собственной силой. Стены пульсировали тьмой, и в каждой волне этой тьмы Майкл видел тысячу маленьких силуэтов Ипа: за каждым из них горел космический огонь. Не собирается ли космическое существо сжечь весь мир?
— Эллиот… — Пытаясь укрыться от дикого танца перегруженных избыточной энергией атомов, Майкл неверными шагами отошел от кровати. — Если нам не помогут, мы его потеряем. И… тебя тоже, Эллиот.
Глаза Эллиота были теперь как красные физалии, это их красноватые щупальца двигались в его взгляде. Земля и вообразить себе не могла бы ту энергию, которая сейчас была в этих глазах. Эллиот светился, как раскаленный в горне металл. Он и так умел притвориться, что у него высокая температура, но на этот раз…
Майкл подхватил одной рукой Эллиота, а другой поднял Ила.
Майкл был большой и сильный, но вес этих двух существ для его рук…
Только чудом держал он железный шар Эллиота и космическое солнце Ипа. От энергии, сосредоточенной внутри Ипа, пальцы Майкла дергались. Волшебное электричество, накопленное за десять миллионов лет изучения Вселенной, перетекало сейчас к нему.
Майкл втащил их обоих в ванную и поставил под душ. Нужно погасить этот огонь, охладить Эллиота…
На Ипа и Эллиота хлынула вода.
Пошатываясь, Ип шагнул под водопад… но ведь это водопад на Венере, в потаенном гроте, во тьме которого пляшут невидимые реки. Ип закрыл глаза, и реки на него хлынули. Он думал, что будет прилетать сюда снова и снова но нет, скоро для него все кончится.
И ничего он не сберег, забыл, что «горе тому, кто любопытен», а ведь эту поговорку хорошо знают все, кто летает к дальним мирам.
Хочешь, заглядывай в измерение, хочешь, выглядывай из него, но смерти остерегайся.
Какой же он глупец, что не сберег своего бессмертия! Много звездных миль гладко протопал, а все равно оступился.
И вот теперь… последний душ.
Перепончатыми ногами Ип шлепал по воде и напевал чуть слышно: ему казалось, что он в одной из древних пещер космоса и эхо откликается под ее сводами:
— …Пе-реломы буд-дуттт…
Колени его были как из свинца, казалось, тонны свинца спрессованы в них, и он, не в силах больше стоять, опустился на дно ванны.