Грюм, поржав, отпустил Рогозина возиться с ребенком, но все-таки «поимел» право вызвать его в любой момент, в случае полной загруженности остальных. Но пока все притихли: и Темным, и Светлым сейчас было не легко — темные не получили вдоволь того, чего желали, а светлые просто не успевали из-за них отдыхать.
— Я хочу с вами двумя серьезно поговорить, — сказала женщина, взяв своего внука на руки. Тот пошевелился, но не проснулся.
Она положила его обратно, чтобы мальчик поспал.
— Я хочу, чтобы он у вас в дальнейшем и оставался… Я вижу как вы заботитесь, любите его, как родного, не считая, что именно вы и спасли ему жизнь… Мне тяжело слишком будет поднимать его одной… — Честно сказала она. — Да и я не молода, не энергична, как вы… Я продам все, у него будет приличное состояние, а сама останусь здесь, при Фонде… Мне много не надо… Если вы только разрешите, я буду изредка его у вас навещать…
— Нам надо подумать… — честно сказал Вячеслав. Эта просьба ввела его в ступор. А Полумна проговорила, видимо, теперь понимая все:
— Вам слишком тяжело видеть Тедди?
— Да, милая. — Просто сказала женщина. — Ты теперь тоже мать, и вполне понимаешь, какого мне… — Произнесла она с грустной улыбкой на устах. — Это невыносимая боль, и я к ней не готова… Мое единственное желание сейчас — это покой…
— Слава? Что ты решил?
Ласковые женские руки обняли его за талию. Жена пришла, чтобы поддержать его решение.
— Я… просто не очень понимаю мотива такого поступка… — признался Рогозин тихо, — точнее… нет, не совсем, конечно не понимаю, но.
— Слава. Она просто устала. Пойми. За годы, что она провела в состоянии страха за всех, и боязни потерять все, что ей дорого… Она устала… И потеряла всех в одночасье. Она просто устала жить… Дочь — ее ребенок, мертва, муж мертв… Внук долго висел между жизнью и смертью… И ее старость на пороге… Спокойствие — это то, чего она заслужила на остаток своих дней.
— Луна, мне это трудно… Нам и так тяжело далось решение оставить нашего малыша… Мне не принять это решение в одиночку… Смелости не хватает… Я понимаю, что мы вполне сможем потянуть (в смысле денежного вопроса) двоих… Но…
— Не можешь принять в одиночку — поговори с матерью… Она поймет, объяснит, ведь сама приняла тебя почти восемнадцать лет назад…
— По-видимому, придется… Да и отпуск хочется провести вне Великобритании… Российские инструкции получить и проконсультироваться надо бы… В Министерство магии РФ заглянуть, документы поправить…
— Езжай, у нас все будет хорошо… Мы будем в Хогвартсе…
====== Цикл «Темные воды». Тет-а-тет. ======
— Товарищ генерал! Дело не требует отлагательств! — Рогозина едва ли не кричала в трубку, метаясь из угла в угол лаборатории.
От отчаяния хотелось выть. Нутром она чувствовала, что никакой помощи «снаружи» ждать не следует… Сейчас они всецело предоставлены сами себе…
А отвечать, как обычно, затем придется ей…
Но, к полной неожиданности, генерал попросил ее секунду повисеть (в трубке стал слышен звон другого, «выделенного» телефона), затем неясный голос Руслана Султановича что-то недолго говорил другому неведомому абоненту, а после он снова взял трубку, где ждала Рогозина.
— Галина Николаевна, к вам едет тяжела артиллерия… — проговорил мужчина в динамик. — Почти уже доехала… Я, кстати, не прочь, как и мои начальники, прижать хвост Министерству Обороны. Ему уже даны все указания…
— Кто? Кому???
— Вы не поверите сами… Желаю удачи…
Связь прервалась, а Рогозина в полном непонимании уставилась на телефонный аппарат в своей руке.
— Мне бы хотелось на это посмотреть, — раздался ленивый и медленный голос, который поплыл от двери. Отчаявшаяся найти грамотное решение тупиковой ситуации Галина Николаевна и безмолвно переглядывающийся с ней Николай Петрович подняли головы в строну невидимого говорящего.
Генерал-майор со своим человеком тоже синхронно обернулись: прислонившись спиной к дверному косяку и ухмыляясь, стоял неведомый им молодой человек, одетый во все черное. Он был черноволос, с тонкими чертами лица, и зелеными глазами… Но при взгляде от этих глаз стало не по себе даже Круглову: впервые на его памяти у человека присутствовал такой холодно-равнодушный взгляд. Можно было сказать, что стальной взгляд у их «железной леди», коей являлась в ФЭС Галина Николаевна Рогозина, тут и близко рядом не стоял…
Зато сама женщина-полковник гостя узнала… Все бумаги моментально полетели со стола, смахнутые ее рукой. Удивление сдержать было сложно. Она-то всегда его узнает… Это же ее ребенок, пусть даже сильно выросший за годы, которые они с ним были разучены.
Падение бумаг никто на заметил; все внимание генерала было приковано к неведомому ему гостю. Рогозину схватил за руку Круглов, моментально отрезвляя ее от дальнейших неправильных действий и поступков. Он и сам, пусть не так сразу, узнал мужчину…
Рогозина с трудом подавила собственный крик удивления, смешанный с радостью.
— Кто вы? — надменно процедил тот.
— Вячеслав Вячеславович Рогозин, следователь по особо важным делам… Тот, кого ваш сын, который учился в Англии, попытался взорвать.
— Но твою машину вместе с тобой разнесло в куски!.. Я сам видел видео!
— Мое кодовое имя Черный Феникс. Фениксы не умирают… — Прошипел мужчина, моментально оказываясь за плечами у сжавшегося на стуле, вмиг потерявшего всю свою силу, гонор и могущество генерала. — Вы думаете, что за годы, что я провел там, я не сумею распознать взрывчатку, что я не сумею выбраться из машины и не сумею найти виновного, из-за которого пострадали невинные люди?.. Напрасно…, а там было мно-о-ого пострадавших. К счастью, все остались в живых… Только вы допустили промах… В той машине был не только я, но и моя семья…
Генерал с каждой секундой белел все больше. Его глаза лихорадочно забегали, лоб начал потеть от стресса.
— А за свою семью… господин бывший генерал-майор, я порву любого… нет, — перебил Вячеслав сам себя, — я превращу того в пыль! Так что вы там говорили про самолет?.. — небрежно вернулся он к началу разговора и метнул ему под нос мобильный телефон. — Звоните-звоните, мне интересно…
Рогозин-младший, даже не спрашивая разрешения, ногой пододвинул к себе ближайший стул и нагло уселся в него — рядом мужчиной в деловом костюме, который всецело напоминал ему крысу. Тот вообще старался сделать вид, что его здесь нет, наверняка мечтая провалиться под пол.
Генерал Лобачев молчал. Его лицо исказилось от ненависти:
— Тебе, щенок, надо было сдохнуть еще там…
Вячеслав отреагировал на его лишь слова смехом. Это леденящий, до дрожи и побирающих мурашек невеселый смех, разнесся по кабинету точно гром. Все присутствующие содрогнулись.
— Гроб с телом вашего сына мы доставили прямиком на порог вашего дома. Смею предположить, что сейчас на телефон вам позвонит ваша жена… О, да я угадал! Аплодисменты мне!
Генерал вытащил свой телефон, который нервно вибрировал. Его лицо впервые отразило страх. Даже не страх — ужас.
— ВЫ-Ы-Ы-Ы!!! — взревел он раненым зверем, но Рогозин, не повышая и не понижая голос, перебил его:
-… сердечно вам соболезную. Он был убит при попытке скрыться с уликами… Потеря собственного ребенка ведь такое горе…
При этом тон стал едва ли не насмешливым. Вдобавок, Вячеслав позволил себе некую вольность, в виде того, что он нагло положил ноги, в тяжелых, грязных армейских ботинках прямо на стол. Рогозина нервно дернулась: таким наглым и развязным она своего сына еще в жизни не видывала.
Генерал, вскочив на ноги и отшвырнув стул с пути, кинулся прочь из кабинета. Рогозин, даже не шевельнувшись, выставил левую руку и проговорил, глядя на остановившегося генерала снизу вверх: