В ресторане же армянском,Клином выбивая клин,Я блеснул армянским танцем –Танцевал, как армянин!
«Браво!» – слышал я нередко,А когда вконец устал,Взял и встал на табуреткуИ стихи свои читал.
Хлопал зал, дойдя до точки,И толпа кричала вслед:«Как танцор, рифмует строчки,А танцует – как поэт!»
2011
* * *
Ходит-бродит в доме морок сумрачныйТяготится мёртвой тишиной.Двадцать лет прожил с женой придурочной,А поди ж ты, – всё ёще живой!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Годы-звери! Хари неумытые!Вас давно на этом свете нет.И пылятся книги позабытые,И с душою мается скелет.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Джойс и Кафка! Фолкнер с Кобой Абою!Где вы нынче? Вам большой привет!..
Годы-звери
Хлеб жуя, живя напротив булочной,Написавши множество стихов,Двадцать лет прожил с женой придурочнойНе один, как видно, Котюков.
Годы-звери, вдохновенью вторя,Подогрели творческий накал,И, с женой придурочною споря,Наш поэт немало настрокал.
Годы-хари нынче корчат рожицы,Он с женой не знался много лет.Только что-то творчество не множитсяИ с душою мается скелет.
Сколько ж написали и создалиПрозы и стихов, без дураков –Джойс и Кафка! Фолкнер со Стендалем,Лев Толстой и тёзка Котюков.
А последний, торопясь из булочной,На изломе выстраданных летВспомнил о жене своей придурочной,Чтоб с душой не маялся скелет.
2011
* * *
… И опять слова забытой песни,И почти что рядом – мир иной,Где пою, весёлый и безвестный,На углу, в трёх метрах от пивной.
И опять несбыточные думы,И тоска по инобытию.И стою, известный и угрюмый,У пивной – и песен не пою.
Памятник
Когда в трёх метрах от пивнойЖизнь протекала безупречно,Казалось, молодость со мнойИ будет продолжаться вечно.
Ходил я юный и хмельной,Я знал и пел немало песен,И мир в трёх метрах от пивнойБыл чрезвычайно интересен.
А нынче пива не хочу,Не склонен нынче я к запою,Теперь мне слава по плечу –Идёт народною тропою.
Я, словно Кришна, многолик.Язык мой чёток и проворен,Литературный мой язык,Как памятник, нерукотворен.
2011
* * *
Хозяин сдохнет, и собака сдохнет,И рухнет дом, и небо упадёт,И сад забытый за холмом засохнет…
У попа была собака...
У попа была собака –Он её любил.Не писал стихов, однако,И счастливым был.
У поэта жизнь – атака –Всякого полна:Пишет сам, его собака,Дети и жена.
Поп живёт, и жизнь – отрада –Явно жизни рад:Многочисленные чадаПоливают сад.
У поэта бобик сдохнет,И жена уйдёт,Сад запущенный засохнет,Небо упадёт.
… Сочинил про пораженьяНаш поэт сполна.В жизни ж есть стихосложенье,Дети и жена.
Сад цветёт, в нём нет ненастья,В доме жгут огни.А в стихах – такие страсти!Боже сохрани!
2011
* * *
Окна в доме промёрзшем забиты,И никто не выходит из тьмы,. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Жуткий вой над промёрзшим болотом,Краснотал в соловьиной крови…Но, быть может, согреют кого-тоБеспросветные строки мои…
Оптимистическое
Жуткий вой над промёрзшим болотом,Леший бродит, русалка не спит,Словно хочет в болоте кого-тоУтопить среди ив и ракит.
Не ловите поэта на слове,В суете небеса не гневи,Ведь закат задохнулся от крови,Краснотал в соловьиной крови…
Вурдалак во Вселенной глумится,Жуткий хохот в порядке вещей,И поймать у дороги стремитсяЗапоздалых прохожих Кащей.
… Встанут тени в ночи за спиною,Заслонивши собой белый свет,И на шабаши ведьм под луноюПоспешит одинокий поэт.
2011
* * *
Эту жизнь я всё же принимаю,Как пять пальцев на одной руке.Вон шагает нетопырь по маю,С головой отрубленной в мешке.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Что ты вдруг напрягся, брат-читатель,. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .И моим стихам не удивляйся,И старайся голову беречь...