Ирано-таджикская поэзия

Был труд их легок, но всего у них
В достатке было от плодов земных.

Их нравы были чисты. И страна
Не ведала, что в мире есть война.

У каждой их семьи был сад и дом,
Не заперт ни затвором, ни замком.

Построен перед каждым домом был
Подземный склеп для родственных могил.

Был Искандар их жизнью удивлен,
И вот какой вопрос им задал он:

«Все хорошо у вас, но почему
Гробницы вам при жизни? Не пойму!»

Ответили: «Построены они,
Дабы во все свои земные дни

О смерти помнил каждый человек,
Чтоб праведно и честно прожил век.

Врата гробниц — безмолвные уста;
Но мудрым говорит их немота,

Что кратки наши дни, что все умрем,
Что этих уст мы станем языком»

Шах вопросил: «А что ж вы без замков
Живете, дверь открывши для воров?»

Ему сказали: «Нет у нас воров,
Как нет ни богачей, ни бедняков,

У нас все обеспечены равно.
Здесь, если бросишь на землю зерно,

Ты сам-семьсот получишь урожай,
Так щедро небом одарен наш край».

Шах вновь им: «Почему никто из вас
Меча не обнажил в урочный час,

Чтоб власть свою народу объявить,
Чтоб твердый свой закон установить?

Как можно жить без власти? Не пойму!»
И граждане ответили ему:

«Нет беззаконий средь людей страны!
Нам ни тиран, ни деспот не нужны».

Вновь шах спросил их: «Дайте мне ответ!
А почему средь вас богатых нет?»

Сказали шаху: «Нам — сынам добра —
Противна жадность к грудам серебра.

Нет в мире яда — алчности страшней,
И нет порока — скупости гнусней.

Обычаи и нравы эти к нам
Пришли от предков, от отцов к сынам.

Отцами наши взращены сады,
Мы их храним, снимаем их плоды».

Был Искандар всем этим поражен,
И повернул войска обратно он.

И проезжал он мимо мастерской,
Где было видно — трудится портной.

Столь яркий свет лило ее окно,
Что стало у царя в глазах темно.

Какую тот портной одежду шил?
Он жилы сердца резал и кроил,

Сосуды страсти низкой разрывал
И как-то их по-новому сшивал.

Пороки сбросив, словно хлам одежд,
Как нитку, шею скручивал невежд,

Иглы не выпускал из быстрых рук.
Шах Искандар сказал ему: «О друг!

Ты знал, что я гощу у вас в стране.
Что ж ты с народом не пришел ко мне?

Зачем от нас лицо ты отвратил,
Иглою быстрой к нам не поспешил?»

Портной сказал: «Я — вольный человек.
Я никому не кланялся вовек.

Моя судьба чужда твоей судьбе,
Из-за чего ж мне кланяться тебе?

Не по сердцу мне трон высокий твой,
Так что ж змеей мне ползать пред тобой?

У нас два шаха здесь делили власть,
Но жизнь их в некий день оборвалась.

С престола в темноту они сошли
И ничего с собой не унесли.

От их порфир, от их шелков цветных
Остались только саваны на них.

Ушли они, когда пробил их час.
Они чужими были здесь у нас.

И потому без почестей их прах
Похоронили далеко в горах.

Сложили прямо наземь, не в гробу.
И я пошел оплакать их судьбу.

Взглянул на тлен, оставшийся от них,
И на разбросанные кости их.

Хотел я их сложить, как надлежит, —
Не понял, что кому принадлежит».

Шах молвил: «Ты познаньем озарен.
Ты мудростью великой одарен.

Коль хочешь — осеню тебя венцом,
Поставлю здесь над городом царем».

Сказал портной: «Благодарю за честь,
Но лучше я останусь тем, что есть!

Зачем мне шить себе наряд царя,
Бессмертья шелк кроить и портить зря

И однодневный шить себе багрец?
Другому нищему отдай венец!»