— Я останусь с тобой, благородный Хатем, — объявил сын миршаба.
И еще он сказал:
— О правоверные мусульмане! Как можете вы оставить столь великодушного юношу один на один со страшным чудовищем! Вправе ли вы воздать за добро безучастностью?!
Горячими речами сын миршаба убедил жителей селения, и они остались с Хатемом. Миновал четверг, и в ночь на пятницу, как обычно, раздался рев приближающегося чудовища. Жители деревни, оставшиеся с Хатемом, содрогнулись от страха.
— Не страшитесь, друзья, — сказал Хатем, — ныне вы освободитесь от этого чудовища навсегда.
Вскоре показалось и само чудовище, подобное огромной глыбе, и невозможно было узреть, где у него руки, а где ноги. В углах его пасти пузырилась пена, сама же пасть извергала пламя и клубы черного дыма. При виде чудовища одни в панике бросились бежать, иные же, устрашившись, попадали на землю. Тем временем чудовище подходило все ближе и ближе. Хатем осветил зеркало ярким пламенем факела, и чудовище, увидев свое отражение, в ужасе отпрянуло назад. Оно так взревело, что земля заходила ходуном. Потом от натуги чудовище разлетелось на части. Когда обитатели селения опамятовались, то увидели, что чудовища словно и не бывало на свете, а увидев это, бросились к Хатему и вознамерились было одарить его золотом и жемчугами, однако от щедрых даров юноша отказался.
— О друзья мои, — молвил Хатем, — это чудовище звали Халукой, и уничтожить его могло лишь его собственное изображение. Благосклонность же к вам я изъявил не из корыстных побуждений, и дороги мне не дары, а покой ваш и счастье.
Удивились жители и спросили:
— О благородный юноша! Какими судьбами попал ты в наши края?
— Меня привело к вам одно важное дело, — отвечал Хатем. — Каждую ночь с четверга на пятницу слышится мне голос, коий твердит: «О, я не выполнил того, что принесло бы мне отдохновение, а людям добро!» Более тридцати дней и тридцати ночей провел я в поисках разгадки сей тайны, однако покуда мои усилия не увенчались успехом.
Как раз в это время снова раздался печальный голос, и Хатем устремился на его зов. Шел он месяц, шел другой и достиг высокого дерева, упиравшегося своей верхушкой в небо. А неподалеку от того дерева увидел Хатем кладбище. Сел он под деревом и задремал. Среди ночи его разбудил какой-то шум. Он осмотрелся по сторонам увидел восставших из могил луноликих людей нарядном облачении, восседающих на богатых коврах. В стороне от них на голой земле сидел неопрятного вида человек, в лохмотьях, коий непрестанно стенал и плакал.
Перед луноликими и нарядными мужами стояли богатейшие яства, и они вкушали от тех яств. Тому же несчастному не перепало и крошки, и, печально вздыхая, он скорбно причитал: «О, я не выполнил того, что принесло бы мне отдохновение, а людям добро».
Когда Хатем все это увидел, он возрадовался и подумал: «Это и есть голос, который мне слышался все время». Вдруг один из восседавших на богатом ковре сказал:
— О друзья, нынешней ночью Аллах послал нам гостя. Пусть же разделит он с нами трапезу.
Он встал с места и приблизился к Хатему и, взяв его за руку, подвел к сидящим. И Хатем увидел дастархан с райской пищей, и протянул руку, и стал есть. А несчастный по-прежнему все плакал и стенал. Подивился Хатем и спросил:
— О благородные мужи! Почему вы, восседая на богатых коврах, вкушаете райскую пищу, в то время как тот несчастный сидит на голой земле и обливается слезами?
— О добрый юноша, — ответили те, — пусть он сам тебе все расскажет.
— Не посвятишь ли ты меня в свою историю? — спросил Хатем несчастного. — Может быть, я сумею тебе помочь?
И несчастный сказал:
— О юноша, некогда я был богатым и знатным купцом, и эти благородные мужи находились у меня в услужении. В те времена меня звали Юсуфом. Все мои слуги оказывали людям благодеяния, оделяли голодных пищей, раздетых — одеждой, нуждающихся ссужали деньгами. Я же всегда укорял их за расточительность и всячески пытался сдержать их благие порывы. В ответ на мои попреки они говорили: «За покровительство бедным Аллах воздаст нам сторицей. Благо, нами содеянное, сослужит нам добрую службу и в этой жизни и в будущей, да к тому же отзовется на наших детях. Твоя же скаредность не принесет радости ни тебе, ни твоим наследникам. По нашему разумению, лучше тебе отдавать хоть малую толику своих богатств людям». Их поучения пробуждали во мне злость и усугубляли алчность. Пуще прежнего я пристрастился к наживе и из-за своей скупости обделял не только чужих, но и близких. Однажды я снарядил караван верблюдов и вместе со своими слугами отправился в Хорезм. Когда мы достигли этих мест, на нас напали разбойники, отняли все наши товары, людей же убили. Поначалу они хотели бросить наши тела непогребенными. Однако один из них, более совестливый, чем другие, сказал: «Мы погубили невинных, отняли у них все богатство, надо их хотя бы похоронить». Так они и поступили, потом сразу же удалились. И слуги мои оказались правы. За их добрые дела в короткой мирской жизни Аллах воздал им вечным блаженством. Я же за скаредность обречен на бесконечные муки. К тому же ныне бедствуют и мои наследники, ибо по жадности своей я утаил от них место, где зарыты мои богатства. И со дня моей погибели я взываю к Аллаху, дабы он сотворил чудо и вернул все сокрытое мною людям.