«Знатный тип. Из Пеларгира, или может быть даже из столицы», – думалось Арваде.
– Разрешите присоединится к вам? – обратился незнакомец к Арваде.
– Нет, не разрешу, уйди прочь! – но незваный гость только скинул мешок, и уселся рядом с костром.
– Ты по-человечески не понимаешь?! – взъярился Арваде.
– Меня зовут Верат, и уверяю, я не доставлю вам неудобств. Вот угощайтесь, – Верат достал из своего мешка завернутую в ткань рыбу, разломил ее пополам, и протянул половину Арваде. Парень не стал строить из себя гордеца, взял предложенное, и принялся есть, выплевывая крупные косточки.
– Ладно, можешь остаться Верат, так и быть.
Ночь прошла спокойно, незваный гость поел, и улегся спать прямо на земле, подложив под голову мешок с пожитками. Наутро Арваде, выпив положенное количество лекарства, и собравшись, отправился в путь. Новый знакомец, однако, последовал за ним, отговариваясь, мол, ему в ту же сторону. Так два путника и худая кобыла дошли до небольшого хуторка на три избы. В котором и остановились на ночлег, после передачи некоторой суммы денег из кошелька навязчивого попутчика в руки хозяина хутора.
После добротного ужина их разместили в небольшом сарае, на стогах с сеном. Верат странно смотрел на то, как Арваде снял обмотки с левой руки, и принялся промывать вновь загноившеюся рану. Попутчик чуть ли не буквально буравил ее взглядом, затем неожиданно произнес: – Я могу помочь тебе, залечить рану, – от такого Арваде опешил.
– Не лезь не в свое дело! Рана почти зажила, и скоро…
– Рана гноится, о скором заживление не может идти и речи. Я помогу тебе… – Верат первый раз улыбнулся, едва заметно, лишь краями губ.
Арваде не нравился этот человек, очень не нравился, но рана болела. Пусть он уже привык к этой глухой, ноющей боли, но бездна, как же он устал от нее…
– Чего ты хочешь взамен? У меня ничего нет, и с чего ты взял, будто мне нужна помощь?!
– Просто увидел. А плата… Развлеки меня. Давай поговорим? День был длинный, идти в молчание на редкость скучное занятие. Я буду тебя лечить. Ты будешь со мной говорить. Вот и все, мне хватит, и тебе не столь обременительно.
– Ты ненормальный! За что мне все это?! – возмутился парень.
– Согласен? – как ни в чем не бывало поинтересовался невольный попутчик.
– Да. – немного замешкавшись, ответил Арваде. Терять ему было нечего.
– Тогда дай взглянуть, – Верат подошел поближе и принялся осматривать рану, спустя несколько минут он уже вычищал из нее гной. Было больно, но терпимо. Новоявленный лекарь не церемонился с Арваде, но и грубыми его действия назвать было нельзя. Затем он достал из своего мешка какой-то пузырек, велел сделать пару глотков. Зелье было, сладким, отдаленно напоминающим мед. По груди разлилось тепло, будто после кружки отменного эля. Первый флакон сменился вторым, на этот раз в нем была зеленоватая мазь, которую навязчивый путник принялся вытирать в края раны.
Резкая, острая боль волной цунами ворвалась в сознание юноши. Он едва держался, чтобы не провалится в бессознательную тьму забытья.
– То что ты получил за эту рану, оно того стоило? Цена не малая. Ты доволен своим приобретением? – голос Верата влился в сознание холодной, леденящей струей, отвлекая от боли.
– Да пошел ты! Убью гада! – что было сил крикнул Арваде. Вернее он хотел крикнуть – это был глухой хрип, едва понятный человеческому слуху.
– Ты переоценил свои силы? Хоть удовольствие получил?..
«Убить гада…» - мысль оборвалась, задавленная дикой болью. Терпеть сил больше не было, и Арваде провалился в спасительное забытье.
Парня разбудил крик петуха. Открыв глаза и увидев деревянный потолок, юноша осмотрелся: все ещё сарай с сеном. Он поднялся, слабость была ужасная.
– Уже встал? Иди в дом, тебе там завтрак приготовили, – Верат заглянул в амбар, и убедившись, что с его пациентом все в порядке, незамедлительно вышел прочь.
Гнев и злоба вспыхнули в душе Арваде при виде Верата, но чего-то не хватало. Парень успокоился, и не сразу понял, что пропала столь привычная и обыденная ноющая боль, ее больше не было. Нет, рана болела, словно в нее вонзили нож, но в теле боли не было, только слабость… Арваде постоял еще несколько минут, не веря своим ощущениям, и пошел завтракать.
Так, в пути прошло еще шесть дней. Верат говорил о странных вещах, порой, своими каверзными вопросами выворачивая душу наизнанку: «Ты этого хотел от жизни?» «Что для тебя правда?» Говорил он мало, но слова резали словно нож, и ведь ничего конкретного не сказано, все в общих чертах. Четыре раза дело доходило до драки, Верат лишь уклонялся и ждал, ждал, пока Арваде надоест за ним гоняться. Шесть дней, за которые ноющая боль, сменилась невыносимыми разговорами. На исходе четвертого дня юноша с удивлением осознал, что активно поддерживает эти беседы, с упоением споря, и пытаясь доказывать свою правоту. Все они сводились к размышлениям о смысле жизни, о причинах тех или иных событий, о смысле слов, «Добро» и «Зло», вернее о полном отсутствие в них смысла, и еще о многом. У парня сложилось впечатление, будто собеседник ковыряется не только в раненом плече, но и в его душе, пытаясь вывернуть ее наизнанку.