— Солнце?.. — неуверенно промямлил зверолюд, назвав третий вариант. Ведь именно так трактовали его друиды, хранившие заветный камень с рисунком.
— Нет, — отрицательно качнув головой, ответил мужчина.
— А что тогда?
— Где ты взял эту вещь? — вопросом на вопрос ответил отец Бран, подбирая выроненные поводья с колен и понукая коня продолжить движение.
— Купил в порту, — с ходу выдал Ирбис ещё дома заготовленную ложь.
— В каком?
— Эм… Грейденпорт, — парень назвал первый пришедший на ум посещенный им портовый город. Поведение лысого священника начинало пугать, но он всё-таки поинтересовался: — Что с ней такое? С гравировкой.
— До… Кхм… Прости, сын мой, — опомнившись и оборвав начатую фразу, неожиданно извинился священник, — с ним все в порядке.
— Так что он значит? — не унимался парень.
— Эх… Это старый… Очень-очень старый символ веры. Я, признаюсь честно, не ожидал увидеть его у тебя. Он был заменён на нынешний, — отец Бран указал на серебряный круг с восемью чёрточками, подвешенный на цепочке и покачивающийся у него на груди, — дай ка вспомнить. Лет эдак семьсот назад.
— Он запрещен? — уточнил Ирбис.
— Что ты. Нет. Изменения произошли из-за реформы церкви. Я бы сказал, что он забыт. Представляешь мое удивление, когда у тебя, вроде как не совсем верующего, на груди обнаружился древний символ веры. Да ещё и на совсем новенькой вещице?
Закончив объяснение, человек примиряюще улыбнулся.
— Я не знал… — сказал зверолюд, а глаза священника на мгновение сощурились, но затем его взгляд вновь стал дружелюбным. Он даже спросил: — А как им пользоваться?
Пришлось мальчишке объяснять и показывать.
— Я думал, это символ солнца! — через пятнадцать минут езды, заявил парнишка.
— От чего же? — поинтересовался у него отец Бран.
— Видел на рисунке, обозначающем четыре стихии. Он там на месте солнца был. Вот…
— Правда?
— Угу.
Услышав ответ, удивление промелькнуло на лице лысого священника.
— Что же это был за рисунок такой?
— Эм… Сейчас… Я его лучше нарисую, — ответил завозившийся юноша. Через минуту он достал из дорожного мешка малость поистрепавшуюся тетрадку, в которой делал некоторые путевые заметки, и карандашик. Открыв чистую страницу, парень быстро нарисовал в левом нижнем углу тремя кривыми линиями воду. Справа от нее одной изогнутой чертой обозначил возвышающуюся сушу. Над ней в правом углу изобразил дующий ветер, напоминающий бьющий горизонтально гейзер. Слева от него расположил кружок с вписанным в него треугольником, означающим солнце.
— Вот.
Священнослужитель внимательно осмотрел рисунок и спросил: — В круге точно был треугольник?
— Угу.
— Не ошибся?
— Нет!
— Где ты такое видел?
Увлекшийся болтовней, Ирбис только сейчас сообразил, что, объясняя происхождение рисунка, должен будет поведать и о том, где его видел, а именно в дне пути от дома. Такой рассказ в перспективе мог привлечь в его родной лес, к старому камню, нежелательных гостей. А там итак было слишком шумно после визита мертвеца.
— Эм… Видел… — мямля не пойми что, тянул время парень, пока пытался придумать вразумительный ответ.
— Где? — вкрадчивым тоном спросил отец Бран.
— Эм… Мне его показали.
— Кто показал?
— Человек… Да, человек с золотыми глазами. Вот!
Священник тихо вздохнул. Открыв рот, чтобы ещё что-то промолвить, он резко его закрыл, сохранив молчание примерно на минуту, в течение которой зверолюд не решался подать голос.
— Судьба, видимо, такая… На все воля богов… Не мне судить… Ладно… — тихо забубнил он себе под нос.
— Вы о чём? — поинтересовался парень.
— О том, что я, похоже, забыл о смирении. А ты был послан богами как напоминание.
— Меня не посылали!
Священник лишь печально взглянул на попутчика.
Пару часов они ехали, храня гнетущее молчание. И вновь первым подал голос Ирбис, у которого назрел вопрос, ответ на коей мог помочь найти отец Бран.
— А тот рисунок… Если там не солнце, а старый знак религии. Что тот рисунок может означать, как думаете?