пряженный, Глеб и Ян, как-то, еще могли перетерпеть собственное унижение – под дулами автоматов, но унижение девушек... Впрочем, командир отряда сопровождения что-то почувствовал и решил не искушать судьбу. И разрешил женским особям "уродов с отравленных земель" раздеться лишь до пояса, приспустить комбинезоны до пояса, оставаясь выше в майках. Майках, которые Арсана и Дарья оставили, когда меняли одежду. После этого он велел медикам осматривать их так, как есть, частично раздетыми... Сержант поставил «уродов» перед собой на импровизированной земляной площадке между двух, ободранных снарядами или чем тут большим пуляли друг в друга, деревьев, деревьев, очень похожих на столбы для висельников и, заложив костлявые, с длинными пальцами, руки за спину, мерзко щерясь, изрек – через Яна: - Меня зовут Дейдью. Весь батальон мечтает меня пристрелить! - И уставившись близко посаженными глазами – впрочем, у всех солдат-тусанцев, по сравнению с землянами, глаза были близко посажены - на лица «уродов с отравленных островов», принялся ждать какой-либо реакции с их стороны. Поскольку никто из новичков никак не отреагировал на его слова и сержант ничего не дождался от «уродов», Дейдью, недовольно хрюкнул - иначе назвать это нельзя, и добавил:– А все потому, что я самая большая сволочь в батальоне! – После чего, собрав слюну, Дейдью сплюнул на красивый Тусс аатановский сапожок Яна.- Кстати, - уронил сержант, парируя направленный в него кулак Яна… - И переводить не забывай! – холодно приказал он Яну - … я же буду и вашим отцом-командиром на ближайшие дни. А теперь, - рявкнул сержант, - упасть на землю! Я сказал - на землю! С полчаса Дейдью измывался над землянами, заставляя их отжиматься, ползать и прыгать - причем и девушек тоже. Затем, совсем сведя глаза к бугристой переносице, что, должно быть, означало у него глубокую задумчивость, озвучил свой вывод: - Штурмовиков из вас я сделаю. Но все будет зависеть от времени... Сколько его окажется... Официально ни Глеб, ни Ян, ни Дарья и Арсана еще не были зачислены в батальон, но уже в первый день Дейдью снял с них мерку шпагатом и к вечеру второго дня один из солдат, широкий коротконогий крепыш, приволок им тусанскую форму соответствующих размеров. Естественно, в тот же вечер забрав их Тусс аатановскую одежду и обувь, которую земляне так толком и не поносили. Правда, Глеб, уже сняв Тусс аатановске сапожки попробовал поерепениться, оставить удобные сапожки далеких космических двойников, но дежурный пробормотав что-то, вроде: - Неположено! – все унес. Глеб из этого сделал два вывода – первый, что в армии Тусана существует порядок и интенданская, то есть тыловая служба, хорошо налажена, и второй, что среди, в общем-то, низкорослых, по сравнению с землянами, подданных Раимдора 6, попадаются и крупные экземпляры. А несколько дней спустя сержант вручил им еще и солдатские «бронники»...- Странные какие-то, - рассматривая вечером в землянке «подарок» казны тусанского короля, сказал Ян.- Ага, - поддержал его Глеб, ощупывая пластины, вшитые то тут, то там в материал так называемого «бронника», а, по сути, в обычную жилетку. – Я, хоть, в армии и не служил, но, по-моему, эти пластины железа или чего там они всунули, не делают обычную жилетку армейским «бронником».- Согласен, - произнес Ян, тоже елозя пальцами по ткани жилетки, - не делают. И ткань точно такая же, как на форме. - На хлопчатобумажную похожа, - с видом знатока обронила Арсана. - Примитив какой-то.- Блин, а тяжелый-то какой, - обронила Дарья, пытаясь надеть «бронник» на себя.- И ботинки корявые, - флегматично добавила свои «пять копеек» в общий разговор Арсана. – Шить не умеют… - Глеба до сих пор поражала способность Арсаны к полному перевоплощению. Ни с того, ни с сего Арсана, из «горячей», даже горящей, насквозь пропитанной эмоциями южанки могла, вдруг, стать совершенно флегматичной, иногда позевывающей, северной фрау ... - Да, твой браслет, - сказал Ян, жестом фокусника доставая неизвестно откуда подарок лилирея и вручая его Арсане. – Носи. Только особо «не светись». - Слушай, Ян, - с затаенной надеждой произнес Глеб, - я понимаю, мы ввели себе на шлюпке какую-то гадость, чтобы обезопасить себя от возможной местной заразы. Но мы, ведь, тоже являемся источником опасных бацилл, неизвестных в этом мире… Так почему же, блин, сержант, который каждый день общается с нами, еще не сдох? Почему он не хрипит где-нибудь в местном лазарете, загибаясь от неизвестной болезни и испуская предсмертные стоны?- Хм, - пробурчал Ян, - интересная мысль, насчет предсмертных стонов… Ты, наверное, горишь желанием увидеть, как нас будут расстреливать? В качестве разносчиков непонятных и страшных болезней? А, вообще, - пояснил Ян, - мы ввели себе не антидот от местных заболеваний, а блокиратор. А он нейтрализует не только местные, опасные для нас бактерии, но и наши, неизвестные на Дум-Думе... Слава богу, тусанская еда, рацион солдата тусанской армии, оказался вполне пригоден и для землян, и посему все обошлось без больших походов в «кусты» – организмы аборигенов Дум-Дума использовали такой же набор микроэлементов, витаминов и прочих веществ, как и земляне. Но сержант Дейдью, все же, не преминул указать «уродам с отравленных земель», что после того дерьма, которое они жрали в своих землях, солдатская кухня для них должна быть раем небесным, чуть ли не едой лично со стола Его Величества Раимдора 6! Глава 11 В какой-то мере Глебу, Арсане и прочим землянам, то есть Яну и Дарья повезло. Батальон не располагался на передовой и его покой не нарушали ежедневные перестрелки и прочие мелкие радости быта, вызванные непосредственным соседством с врагом, а во-вторых, на их участке фронта царило временное перемирие, установившееся несколько дней назад. И по утрам Дарья, Арсана, Глеб и Ян могли просыпаться не под вой и разрывы снарядов, а в тишине и спокойствии, и под пение чудом сохранившихся здесь птиц. Затишье наступило после того, как солдаты Тусана – с помощью Яна, просветил землян сержант Дейдью – в ходе последних боев, перемолов наиболее подготовленные части фанатиков руб-Аноидов, остановили вторгшуюся в Тусан армию Руб-Аноида. Но и войска Тусана, тоже были сильно потрепанны в этих боях и теперь ждали подкрепления, спешно перебрасываемые сюда с западной границы королевства. Там, сейчас, концетрировалась основная группировка армии Тусана - Тусан, как раз накануне нападения руб-Аноидов, готовился оккупировать, разумеется, во имя восстановления исторической справедливости, несколько провинций своего западного соседа и бывшего союзника по Тройственному Альянсу республики Ревенюк. Да еще за морем, на южном материке, армия Тусана удерживала за собой часть территории объединенной унии Труптолеха и Ильмаре. После столь подробного разьяснения сержантом текущего политического момента, Глеб, матерно выругавшись, произнес: – Комментарии излишни. Все воюют против всех! - И помолчав, добавил: - Хреново! Все дни, пока на позициях батальона царило благолепие и покой, а над головой не свистели пули и не вставали разрывы снарядов, земляне, каждое утро, не успевая отвернуться друг от друга, выскакивали полуголыми из постели и натягивали на себя заскорузлую от грязи и пота или, наоборот, еще не просохшую после вчерашней стирки, форму, и с автоматом родной тусанской разработки – бандурой в несколько килограмм, похожей на удлиненный немецкий «шмайсер» эпохи второй мировой на Земле, с подсумком и запасным рожком, с 3-мя тяжеленными ручными гранатами – шуму от них было больше, чем пользы - бежали полторакилометра в поле и там занимались огневой и всякой остальной подготовкой. Кроме всего вышеназванного, каждый из землян еще имел при себе маленькую саперную лопатку, 2 ножа – один массивный, похожий на мачете с односторонней заточкой и второй обоюдоострый, метательный, и неудобную металлическую каску-плошку на голове. А у Глеба вместо автомата был местный ручной пулемет. После интенсивных утренних занятий, также в полной боевой они бежали обратно, где на батальонной кухне, но отдельно от остальных солдат, они завтракали, а заодно и обедали.. А затем снова в поле, под палящие лучи солнца или тень пасмурных туч с проливным дождем, и до темноты все та же огневая и прочая подготовка. Удивительно, но в таких условиях никто из них даже простенькой простудой не заболел. – Солдат штурмового батальона должен уметь даже видеть ушами, - говорил Дейдью, периодически прихватывая пару часов после захода местного светила и обучая «уродов» стрелять и пулять нож в полной темени, ориентируясь лишь на слух. Вечером или ночью, в зависимости от обстоятельств, «уроды» получали в качестве ужина сухой паек с кружкой кипятка, затем шли мыться, чесаться – если лень было мыться и спать. Сержант свое дело знал туго. Из новичков ему надо было сделать солдат штурмового батальона и, желательно, в максимально короткий срок – он и делал. А то, что для землян его курс «молодого бойца» превратился в сплошной кошмар и они мечтают удавить его при первой возможности, Дейдью не волновало. Спиной он к ним не поворачивался. Зато, не прошло и нескольких дней - и тут сержант мог гордиться собой – как «уроды» уже искренне начали жалеть, что не согласились сразу на расстрел, вместо того, чтобы служить в тусанской армии. Каждый вечер или ночь, едва смыв с себя в ручейке пот