Интересно, на сколько пунктов вниз откинула меня новость о том, что я наркоманка?
– Здравствуй, Рокси, – сухо приветствует капитан, подходя к моей постели чуть ближе, но оставаясь стоять. Такой весь подчеркнуто официальный, с неестественно прямой спиной и прямым взглядом, что я невольно вспоминаю, каким он был совсем недавно, когда пришел якобы попрощаться.
Думаю, что после всего случившегося танцевать меня больше не позовут. Впрочем, просить еще раз встретиться тоже не станут.
– Рокси, вы помните, что с вами произошло?
Киваю.
– Это хорошо, – сухо произносит он. – Доктор Ветлан сделал все возможное, чтобы максимально очистить ваш организм от психотропных веществ, но для полного выздоровления вам придется пройти реабилитацию в специальном центре Цереры.
При слове «реабилитация» я вздрагиваю и сжимаюсь. Только не это! Стоит мне попасть в центр, где есть возможность провести полное сканирование тела и мозговых функций, как все будет потеряно.
Осознание потери чего-то большего, чем банальная свобода и выбор, приходит ко мне внезапно. Даже слишком внезапно.
– Он умер? – хрипло спрашиваю я и тут же испуганно машу руками на открывшего было рот капитана Тивана. – Нет, прошу, не говорите правды! – отчаянно молю я. – Соврите, что Бак в больнице. Соврите, что стоит мне вернуться на Цереру – я снова обниму его.
На мои глаза наворачиваются слезы, но я все еще продолжаю цепляться за хрупкую ниточку надежды.
– Прошу, обманите меня, – еле слышно шепчу я, глядя в его глаза. – Вам я поверю…
Все с тем же выражением он подходит к моей кровати и аккуратно присаживается с краю.
– Он умер, Рокси, – с невероятным хладнокровием говорит капитан Тиван, словно не замечая катящихся по моему лицу слез.
Я громко всхлипываю и качаю головой.
– Нет! Пожалуйста, нет…
– Бак умер, – холодно повторяет капитан. – Его тело забрали в морг и кремировали два часа назад. По традиции его прах отправят семье Зенгов сразу же после оглашения последней воли умершего.
Закрыв лицо руками, я громко, не стесняясь сидящего рядом мужчины, начинаю рыдать.
– Он умер, Рокси, – продолжает капитан, все сильнее поражая меня своей жестокостью. – Вы никогда больше не будете вместе.
– Замолчи! – кричу я, не в силах больше сдержаться. – Замолчи!
Раздираемая горем и отчаянием, я подаюсь вперед и закрываю ладонью его рот.
Как сильно я ошиблась, попросив для себя маленькой иллюзии! Такие, как капитан Тиван, не врут без особой на то причины или приказа вышестоящего по званию.
С легкостью поймав мои запястья, капитан с силой дергает меня к себе.
– Ба-а-ак… – захлебываюсь я мучительным стоном и утыкаюсь лицом в едко пахнущую форму межзвездного флота.
– Он мертв, – повторяет капитан, крепко удерживая меня двумя руками.
И почему-то в этот момент, когда моя маленькая уютная вселенная, полная любви и счастья, вместе с любимым мужчиной рухнула, мне остро захотелось оказаться рядом с мамой.
Оказаться рядом с сильной, взрывной, но невероятно заботливой мамочкой, единственным человеком, который смог бы меня утешить.
Меня сотрясает крупная дрожь истерики, горькие слезы буквально душат. Я стараюсь избавить себя хотя бы от ненавистного запаха формы, поэтому бьюсь изо всех сил, но чужие руки не дают мне и шанса на свободу.
Не оставляя попыток вырваться, я краем глаза замечаю, как в палату вбегают привлеченный шумом доктор и трое офицеров.
Правильно оценив ситуацию, Ветлан тут же бросается к одной из панелей и извлекает пистолетик, судя по всему, с убойной дозой успокоительного.
– Держите крепче, капитан, – взволнованно просит он Тивана. – Я сейчас…
– Отставить!
Грозный голос командира корабля заставляет паренька замереть на месте и поскорее убрать шприц с успокоительными капсулами в карман.
Побарахтавшись в железных тисках капитана и в конечном итоге смирившись с неизбежным, я обессиленно кладу голову ему на плечо и просто тихонько плачу, то и дело жалобно всхлипывая.
Словно опытный охотник, поджидающий в засаде добычу, капитан терпеливо ждет, пока я успокоюсь и немного затихну.
Легкое чувство усталости растекается по телу. И становится понятно, почему капитан Тиван был так жесток со мной. Естественная эволюционная защита человеческой нервной системы – плач. Механизм, знакомый нам с детства, механизм, позволяющий перезагрузить нервную систему и справиться с любыми сложностями. Человеческое общество испокон веков учит нас, что мужчина не должен плакать, лишая тем самым сильный пол естественного способа справляться с собственными переживаниями.