— Вот тебе подарок. Решай задачки в свободное время.
Мишка и так был не в духе: почему командир едет в лес выбирать площадку под партизанский аэродром и не берёт своего адъютанта с собой? Увидев задачник, Мишка окончательно расстроился:
— Николай Иванович! Да разве поспеешь учиться и воевать…
— А как в гражданскую войну поспевали? Тогда у нас ещё много было неграмотных. Люди так хотели учиться, что брали с собой в поход букварь.
— Но я один не сумею.
— Поможем. В нашей бригаде есть бывший учитель, Новиков Фёдор Иванович, Что непонятно, он тебе объяснит.
Командир уехал. Проводив его, Мишка уселся на завалинке возле Федотова. Мальчик не имел личного оружия, но бойцы, у которых он клянчил: «Дяденька, дайте стрельнуть!» — говорили, что у паренька меткий глаз. Запасной карабин командира, который чистил Федотов, притягивал Мишку как магнит.
— Чего ты такой надутый? — спросил Федотов. — Точно лягушку проглотил.
— Вот! — Мишка ткнул пальцем в задачник. — Это мне подарок от командира. Говорит: пусть война, а ты задачки решай.
— И правильно говорит. Война не на век, она кончится, а жизнь твоя только начинается. Вот он и хочет, чтоб ты не отставал от ученья, заботится о тебе.
— «Заботится»! — Мишка провёл пальцем по блестящему дулу. — Уж лучше бы он мне карабин подарил. Дядя Федотов, почему меня в бой не берут?
— Сказано: раньше батьки в пекло не суйся. Да и стрелять надо хорошо.
— Я в дерево всякий раз попадаю.
— Дерево на месте стоит.
— Понятно, — прищурился Мишка, — надо в движущуюся мишень!
Командир вернулся на другой день к полудню. По нахмуренным бровям, по походке было видно, что он чем-то раздражён.
— Где Хохлов? Его куда-нибудь посылали?
И тут выяснилось, что никто утром Мишку не видел, мальчик куда-то пропал.
— Вчера вечером мы с ним занимались, — сказал Новиков. — Он очень быстро решает задачи. Смышлёный, шустрый паренёк.
— Даже слишком шустрый! — проворчал командир.
— Ой, будет Хохолку взбучка! — шепнул Федотову Андрей. — Чего-то наш адъютант натворил.
Федотов взглянул в угол, куда ставилось оружие. Исчез не только Мишка, исчез и запасной карабин.
— Ты ездил сегодня в Ольховку? — крикнул командир, как только Мишка переступил порог избы.
— Ездил, — вздохнул Мишка.
Он сам помрачнел, увидев, что командир сердится. Опустив глаза, мальчик вертел в руках карабин.
— Зачем ты брал с собой оружие? Мы с ним в бой ходим, а ты что делаешь? Безобразничаешь? По дороге в лесу мне встретилась деревенская женщина: «Иду, говорит, к вам на вашего дьюданта жалиться. Заскочил к нам сегодня в Ольховку и как начал палить по курам. Двух кур у меня, паршивец, подстрелил». Это правда?
— Правда. Только я не безобразничал, я хотел попрактиковаться в движущуюся мишень.
— Вот за эту движущуюся мишень и сядешь под арест.
В амбарчике, куда сажали под арест, было полутемно. Свет проникал через одно-единственное узкое окошечко.
— Эх, Хохолок! — впуская Мишку в амбар, посетовал Федотов. — Из-за каких-то курей сам попал, как кур во щи!
— Вот именно попал! — радостно подтвердил Мишка. — Та деревенская тётенька, которая на меня командиру жаловрлась, ещё не всё рассказала: я в третью курицу тоже попал.
— Лихо! Однако поговорили и будет. Часовому разговаривать не положено, а я заступил на пост.
Федотов запер дверь, и Мишка очутился в пропахшем мышами амбарчике. Мальчик сел на пол, раскрыл задачник, который ему разрешили взять с собой и стал, раскачиваясь, читать вслух:
— «Со станции вышел поезд…»
Мишка живо представил себе паровоз с чёрной свастикой на груди. С его платформ ощерились пушки. Как дракон, рассыпая искры, чёрный поезд несётся в ночь. И вдруг… столб пламени, грохот!
Чёрный поезд рушится под откос. Партизаны заложили на рельсах взрывчатку.
Взрывчатка! Мишка вскочил на ноги. Ведь в Ольховке ещё до истории с курами он разговаривал с одним стариком. Старик просил передать командиру, что может показать озеро, в котором наши войска, отступая, затопили взрывчатку — тол.
Мишка знал, как нужна партизанам взрывчатка, он думал о ней всю дорогу, но, когда командир на него рассердился, Мишка от расстройства про самое главное и забыл.
— Дядя Федотов! — Мальчик отчаянно забарабанил в дверь кулаками. — выпустите меня! На одну минуту! Я должен срочно командиру доложить.
Федотов слышал Мишкины вопли, но не откликался. На то он и был часовым.
Наконец крики в амбаре утихли.