— Так… Что случилось с Джошем?
Вампир неопределенно хмыкнул, стряхнул пепел вниз, после чего лениво сел, коснувшись ногами пола, и почесал отогнутым пальцем лоб.
— Нашему племени до Посвящения пить кровь нельзя. Эт всякие отбросы сразу кровь пьют, мы не такие. — Глубокий вдох дыма в легкие, задумчивый взгляд оценивающе скользнул по Лине, словно раздел. Угол полных губ изогнулся в насмешке. — Мы живем до восемнадцати как вы, поэтому знаем цену человеческой жизни. Достигнув срока, проходим тест. Если справляемся, идем на Посвящение и становимся высокородными, если нет, — недоговорил, только провел ногтем по шее, явно указав на то, что живыми несчастные не остаются. — Тупые и слабые не нужны.
В его зрачках отразилось бледное лицо Лины. Глаза слегка защипало, что пришлось проморгаться, казалось, их подернуло туманом. «Точно. Я совсем забыла про повязку».
— Только наш принц особенный. Королевскую кровь жажда начинает мучить еще до Посвящения. Тяжело им приходится. Вот, не сдержался. — Фыркнул надменно. — А его желудок ее еще переварить не может, для него оно как яд для души, разъедающий вуаль между реальностью и Тенью. А я — профессиональный, так сказать, лекарь душ.
Слова прозвучали гордо и в то же время как-то глумливо, словно он поддевал сам себя, разглагольствуя о непрошеной должности.
— Так ты пришел вылечить Джоша?
Единственное, что Лина поняла, и для нее это оказалось лучиком надежды.
— Типа того, — кивнул Энви с каменным спокойствием. — Ну или добить, тут как повезет.
Он докурил, притушил сигару в стакан с водой, серый дымок с шипением вознесся над стеклянным краем, потом вампир поднялся и вышел в коридор. Обернувшись, стоя на пороге, добавил, погрозив пальцем:
— Смотри мне, не мешай.
И скрылся за поворотом. Лина ошарашенно проводила его взглядом и, стоило Энви исчезнуть из поля зрения, растеклась вялой лужицей по спинке кресла. Эти кровососы не знали меры и доставали ее покруче надоедливых насекомых. Да и проблем приносили, конечно, очевидно больше.
========== 15. Его безумие ==========
У двери в кабинет стоял хмурый тихий Джеймс, изнутри не доносилось ни звука. Лина смерила оборотня долгим взглядом. «Кажется, мне здесь не рады». Она нацепила самую невозмутимую физиономию, которую только смогла придумать, и попробовала протиснуться мимо, но тот встал на пути несокрушимой стеной, непрозрачно намекнув, что Лине здесь делать нечего.
— Я хочу его навестить.
Джеймс не ответил, только тяжело сошлись на переносице широкие брови.
— Пусти.
Лина собрала в охапку всю собственную решимость и нагло приставила указательный палец к ключице охранника, слегка надавив. Предполагалось, что он почувствует угрызения совести или около того и пропустит, но ничего подобного не произошло. Теперь уже в позу встала Лина.
— Не пустишь, я нажалуюсь на тебя Кристофу, он тебе мигом голову откусит.
Она почти прошипела. Охотница давно свыклась с тем, что на этих бесов действует лишь язык силы, если кого оборотень и боялся, то своего хозяина. Джеймс смерил ее долгим взглядом, но с места все равно не сдвинулся. На счастье, с той стороны раздался звук, ручка провернулась и на пороге показался Леон. Его лицо всего за одну ночь осунулось, под глазами пролегли синие тени, кожа, белее мела, выглядела нездоровой.
— Пусть войдет, если хочет. Лучше, чем вы будете шуметь здесь и надоедать.
Темные длинные волосы качнулись в такт движению, он развернулся. Лина победно взглянула на оборотня, насколько то было возможно свысока, что, учитывая их разницу в росте, далось крайне нелегко. Она гордо протиснулась в проход вслед за вампиром, тут же мягко прикрыв за собой дверь. Желудок сделал невыносимый кульбит под ребрами, накатили нервы. Лина на секунду застыла, боясь повернуться, но после смирилась с неизбежным: кругом царил хаос и беспорядок, всюду были разбросаны книги, будто кто-то расшатал полки, тяжелый стол оказался перевернут, а бумаги с него и сломанный монитор валялись на полу. Одна из книжных полок была отодвинута в сторону, за ней открывалась лестница. «Тайный ход?» Лина с подозрением воззрилась на Леона, но тот не проронил ни слова, только молча начал спускаться вниз. Охотница последовала за ним.
Мерцающие лампы освещали каменные ступени. Под кабинетом расположилась просторная комната, по всему периметру которой были прикреплены настенные подсвечники. Неровное пламя свечей не так сильно ранило глаза ночных созданий, поэтому в особых ситуациях они чаще всего прибегали именно к нему. В середине на длинном каменном столе лежал Джош. Его руки и ноги обхватили тяжелые кандалы, прибитые к столешнице, рубашка была разорвана на груди. Он неровно и глубоко дышал, периодически рычал и выгибался в спине будто от сильной боли. Тогда Кристоф, стоявший рядом, насильно переворачивал его набок и собирал желтую пену, лившуюся изо рта, его руки были измазаны алым до локтя, словно тонкие тканевые перчатки пролегли поверх пальцев. У круглого высокого стола с рисунком пентаграммы на нем занимался некими крайне важными делами Энви. Перед ним ровным рядом выстроились многочисленные пузырьки с разноцветными жидкостями, стояло несколько чашек с растолченными травами и темными крупами. На маленьком огне кипела розовая жидкость в небольшой кастрюльке, от нее под потолок поднимался черный пар и уходил в вентиляционную трубу. Помещение густо пропахло розмарином и гвоздикой, запах защекотал ноздри, и Лина чихнула, привлекши к себе внимание.
— Тш.
Энви приложил палец к губам, призвав к тишине, и вернулся к своим занятиям. Леон прошел вперед, охотница хотела двинуться за ним, но он жестом приказал остановиться на месте.
— Как он? — спросил вполголоса, перебрав четки на запястье.
Кристоф отрицательно покачал головой, однако Энви не преминул отозваться. Он оставил жидкость на огне кипеть и развернулся, щелкнув зажигалкой и прикурив очередную сигару, до этого лежавшую на краю столика.
— Я даю ему стабилизаторы и очистители попеременно каждый час. Он выхаркивает заразу, но это только подготовит тело и дух к операции. Думаю, начнем через шесть часов.
Облако дыма сорвалось с его губ и мягко улетело под потолок, исчезнув в вентиляции. Лина обхватила ладонью запястье, найдя силы вновь вернуться взглядом к Джошу. Ему было так плохо, что больно сжималось сердце. То, что он сделал вчера, непростительно, но то, что она видела сейчас перед собой… Было бы лучше, укуси он ее пять раз, десять, двадцать, но только чтобы не видеть его… таким. «Как мне помочь тебе?» Она заставила себя смотреть. Долгие десять секунд, длившиеся вечность, охотница не сводила взгляда с распростертого перед ней вампира, но после сдалась, ступив назад и вжавшись лопатками в холодную стену. В горле встал горький комок. Она мечтала уйти, сбежать, лишь бы избавиться от щемящего чувства в груди… Джош резким движением поднялся, полусев. Вены на его руках вздулись от напряжения, на оковах загорелись алые печати. Он был молчалив, только глаза — синие и безумные — уставились на охотницу в ярком припадке. Она моргнула — и белок в них залило непроницаемой чернотой. Джош открыл рот, с его языка сорвался дикий крик, перешедший в ультразвук, Лина в исступлении схватилась за голову, скрючившись от резкой боли в ушах. Казалось, больше никто в комнате этого не слышал, но все переменились в лицах. Мир кругом смазался, словно его растерли тряпкой, наполнился густым дымом и серыми цветами, Лина закричала сама, вторя услышанному: лицо Джоша перед ней раздвоилось, будто невидимый призрак отделился от него. Отражение, до того спавшее в тьме глаз. Сквозь толстую пелену пробился навязчивый чужой голос:
— Успокойся, тише, очнись.
С силой хлестнули по щекам, Лина подавилась собственной слюной, принявшись яростно откашливаться, стоя на четвереньках. Она сплюнула на пол кровь, утерла подбородок. Чужие холодные руки придержали ее за плечи, не дав упасть, подняли, ослабленную, измазав в крови всю одежду. Охотница слабо дернулась, попытавшись высвободиться, но это не привело ни к чему хорошему: только сильнее сжали руки, заставив успокоиться. Ее понесли наверх, носки теннисных туфель царапали каменную стену в проходе. Уложили на кушетку, выпрямив ноги, к ноздрям поднесли отвратительно и резко пахнувшие травы, Лина сморщилась, попыталась оттолкнуть ладонь, но ее настойчиво заставили вернуться в реальность. Она же хотела остаться во сне.