У двери Лина остановилась, набрала в грудь побольше воздуха, мельком глянула на настенные часы — стрелка циферблата давно перевалила за полдень — и постучала. Выждав десять секунд для приличия, охотница провернула ручку и переступила порог в обитель зла, затворив за собой. Джош, занимавшийся за столом бумагами («Он и сюда их притащил из кабинета!») полуобернулся, а после жестом предложил присесть в кресло рядом. Лина последовала указанию, в то время как вампир аккуратно сложил листы в одну стопку и отодвинул их на край стола, сцепив пальцы вместе.
— Мисс Винтер.
Негромкий голос заставил вздрогнуть, нотки в нем отливали морозным хладом, как в день первой встречи. Нет, даже не тогда. Как в тот раз, когда она замахнулась на него, точно. Лина помнила, как жутко он тогда смотрел, теперь повторилось то же самое. Охотница заерзала на сиденье, почуяв, что дело неладно. «Сейчас он мне все выскажет… Да почему? Я ведь не сделала ничего плохого. Это не я, это тот вампирский выродок…» Но даже в собственной голове оправдания звучали неуместно и наиграно, поэтому Лина упорно молчала, ожидая продолжения фразы, и оно не заставило себя ждать.
— Вы, полагаю, знаете, что вам придется пройти испытания вместе со мной. Хочу уверить вас, что не позволю причинить вам вреда, я все сделаю сам, вам нужно будет только не мешать. Понимаете?
Охотница уставилась на Джоша, вытаращив глаза, он почему-то не говорил о Кристофе и поцелуе, хотя это напрашивалось. «Или тебе действительно плевать на меня?» Страх сменился обидой и раздражением, они помогли расслабиться, пальцы непроизвольно сжали ткань легких брюк.
— Да, — коротко ответила Лина. — Когда?
— На следующей неделе начнутся тесты, сначала в них приму участие только я, после присоединитесь вы, в самом конце будет Посвящение. Я подготовил для вас перечень всего, что необходимо знать и учитывать.
Морой подхватил один из листов и передал его охотнице, Лина взяла бумагу не глядя, решив, что успеет ознакомиться с ней позже.
— Я могу идти?
— Пожалуйста.
Как ни в чем не бывало Джош отвернулся и вновь занялся перебиранием листов. Охотница подскочила с места как ошпаренная и быстро дошла до двери, почти провернув ручку, но вдруг под напором неясного порыва обернувшись и встретившись с глубоким и темным взглядом синих глаз, смотревших вслед. Он грустил. Лина поняла это со всей отчетливостью шестым чувством, и ей вдруг стало нестерпимо стыдно. Ему не было все равно, но что она вообще думала, что он устроит истерику? Это вовсе не в его характере, да и они не в таких отношениях… Или в таких? Она совсем запуталась.
— Он сам, — дрогнувшим голосом проговорила Лина, зачем-то начав оправдываться.
— Я знаю, — спокойно ответил Джош и отвернулся. — Вы свободны, мисс Винтер.
Охотница тяжело сглотнула ком, застрявший в горле, быстро выбежала из комнаты, прижавшись спиной к двери, тяжело дыша, будто только что пробежала стометровку. В душе поселилось отвращение к самой себе, будто она его предала. Сумбурно и непонятно. Пальцы свободной руки скользнули в волосы, взъерошили их в беспорядке, Лина скривилась, закусила губу, но не проронила ни слова. Она успела понять, насколько хорош слух вампиров и что с ним шутить не следует. Пророни она хоть слово, Джош непременно бы услышал, а этого совсем не хотелось. Не хотелось дать ему понять, что ей обидно и больно.
Остаток дня она провела, изучая написанное, только раз сделала вылазку на кухню, обрадовавшись, что никого там не застала, нахватала еды и сразу пропала в комнате. В этот раз Джош не приказывал готовить, а холодильник ломился от еды быстрого приготовления, рассудив, что жители дома справятся со всем сами, охотница предпочла не показываться им на глаза. Гадкое чувство чего-то грязного, во что она вляпалась, не отпускало. Возмутительным представлялся не сам факт поцелуя, ведь Лина об этом не просила, а то, что она на какой-то миг почувствовала, что тоже этого хотела. Охотница со злости саданула кулаком по тумбочке, костяшки отозвались ноющей болью, как, впрочем, и больное плечо, рана от укуса никуда не делась, пусть и затянулась, но все еще давала о себе знать, будто, затаившись, ждала подходящего момента, чтобы вновь вскрыться и принести новые беды. Лина раздраженно зашипела и решила промыть ее, а потом вернуться к делам.
Пока охотница занималась плечом, она раздумывала о том, что успела прочесть на листке. Собственно, написано было не так много, всего пять правил, которые ей нужно соблюдать в обязательном порядке. Приложив намоченный теплой водой бинт к ране, Лина сквозь зубы проговорила: «Правило один: вести себя учтиво и ни с кем не разговаривать». Судя по всему, это подразумевало, что общаться охотница сможет только с Джошем и ни с кем больше. Что ж, подобное ее вполне устраивало, разговаривать с вампирскими выродками совершенно не хотелось, кто знает, что у них на уме.
— «Правило два: не выказывать эмоций». Ну, это я легко, это я на раз-два, ай, черт!
Лина закусила губу, когда вновь наложила на рану отвратительно пахнущую жижу. «Зато вампиры и не подумают кусать, я б сама себя кусать с таким запахом не стала», — ободряя саму себя, чтобы отвлечься от жжения, подумала она. Закончив, наложила бинты и тщательно отмыла кожу от остатков лекарства. «Правило три: не смотреть в глаза». Видимо, это связано с возможностью мороев подчинять чужую волю, Джош говорил об этом, но Лине метка давала возможность избежать ментального вмешательства по его же словам, хотя всегда лучше перестраховаться.
Охотница плюхнулась на постель и вновь взяла листок в руки. Джош обладал красивым почерком с вензелями, будто учился писать по страницам старинных книг, которые так часто читал.
— «Правило четыре: не влюбляться». Да он надо мной издевается!
Она откинулась на постели назад и листком накрыла глаза. Какие глупые правила, кто их придумал вообще? А если она… уже? Ладонь легла на грудь, вслушавшись в неровное биение сердца, врать себе — занятие бессмысленное, охотница и не пыталась. И вот что теперь делать, сказать Джошу, что поздно? «Нет, не могу, ни в коем случае, он меня на смех поднимет. Тем более, после вчера». Патовая ситуация, в которую Лина совсем не хотела быть вовлечена. Значит, решено, она будет молчать. Мысль о том, что все это легко можно вычислить, охотница отогнала подальше, чем меньше запариваться, тем лучше. Да и что она могла изменить? Правильно, ничего. Так что проще об этом не переживать. Она перекатилась на живот и уставилась на пятый и последний пункт, четко и громко зачитала его вслух:
— «Правило пять: выполнять существующие правила».
Здесь все четко и понятно, Лина вздохнула и отложила листок в сторону, зевнув. Предательски заурчал желудок, хорошо, что она набрала побольше пиццы, в тарелке на тумбочке еще осталось два холодных куска, на вкус как резина, зато не придется спускаться вниз и вновь лицезреть вампирские морды. Охотница села, скрестив ноги, принялась за еду, печально вперившись взглядом в собственное отражение в зеркале трюмо. Отражение выглядело помято и отчаянно, словно жизнь была совершенно безрадостной штукой с кучей проблем. Хотя почему «словно», если все так и было. Лина кое-как дожевала картонные куски, проверила телефон, заметив пару пропущенных от мамы и один от Патрика. Подумала перезвонить, но вспомнила, как может прижечь цветок ириса, если она попытается сделать что-то не то, поэтому только зарылась с носом в подушку и так провела остаток дня, не выползая из постели, как тяжело больная. Больно действительно было, но скорее душевно, и эту боль невозможно было вылечить или устранить, вытащив клещами. Она разъедала душу отравленным жалом, и все яснее Лина видела себя мухой, попавшей в расставленные сети. Чем больше она сопротивлялась, тем крепче запутывалась на радость пауку, ждавшему в тени. Загвоздка в том, что охотница совершенно не представляла, кто из ее знакомых представляет паука, в размышлениях о том, кому больше подходит эта роль, Лина задремала, а после и вовсе уснула. По крайней мере, ей давали время побыть в одиночестве и все обдумать, одно это заслуживало благодарности с ее стороны. Хотя бы это.