У меня даже не было слов, чтобы описать эту пытку.
Она прекрасно знала, что делала со мной.
И она наслаждалась каждой секундой.
Я мог только кивнуть.
– Я тоже. Все уже никогда не будет прежним. – Она наклонилась очень близко, демонстрируя мне прекрасный вид на ее декольте.
Ее голос понизился почти до шепота.
– Один только запах этого, Дейр, и я становлюсь мокрой.
Клянусь, я забыл свое собственное имя, где я был и как там оказался, когда она попробовала первую ложечку.
Я с восторгом наблюдал, как холодная ложка скользнула мимо ее губ в рот, а ее язык закружился над небольшим количеством мороженого с корицей.
Черт возьми.
Как будто этого было недостаточно, она держала ложку во рту достаточно долго, облизывая ее, посасывая.
Наконец Ирис вытащила ее, улыбнулась и повторила свое предыдущее ошеломляющее заявление.
– Мокрая.
Я закрыл глаза, чувствуя, что все кончено.
Она успокаивала хаос.
Как то первое воздействие анестезии, перед тем как ты лишаешься своих чувств.
Или яда, который парализует тебя, прежде чем убить.
Я действительно не мог решить, что именно.
Вердикт по этому поводу определенно еще не вынесен.
– Готов попробовать?
К черту ее с этими каверзными вопросами.
Но я открыл глаза, кивнул и без колебаний принял все, что она предложила.
И вот оно. Этот аромат соответствовал воспоминанию, которое я никогда не смогу забыть. Сладкая пряность корицы, текстура сахарной пудры и тот сладкий сливочный привкус, который связывал все это вместе.
Да, я был уничтожен из-за корицы.
Она знала это, и теперь это знал я.
– Так вкусно, да? – спросила она.
Мне пришлось согласиться. Действительно, так вкусно.
Мороженое было почти доедено, прежде чем я огляделся вокруг. Мне казалось, что с тех пор, как мы вошли, я не видел ничего, кроме Ирис.
Здесь было не так уж много народу, но и не пусто.
Я не выдумал, что на нас кидали жадные взгляды, куда бы мы ни шли. Это заставило меня чрезвычайно смутиться, хотя взгляды не обязательно были осуждающими. В основном заинтересованными.
И кто бы не пялился на Ирис?
Но на нее смотрели не только мужчины, но и женщины, и даже дети, казалось, были увлечены ею. Она была великолепна – загорелая и здоровая, пышногрудая и счастливая.
И красивая.
И это прежде всего.
Было бы проще сказать, что именно она привлекала к себе больше всего внимания, но я знал, что некоторые из этих зачарованных взглядов задерживались на гораздо более взрослом мужчине, который следовал за ней повсюду, заглядывал ей под одежду и даже, со стыдом, заглядывал ей под рубашку при каждом удобном случае.
Я ничего не мог с собой поделать. Это было так давно, и если я не смогу прикоснуться, если остается вариант только смотреть – я буду смотреть.
– Ты много думал обо мне? – ее голос вывел меня из задумчивости.
Я покраснел и сильнее потянул ворот футболки.
– Боже, я думал о тебе. Ты даже не захочешь знать, о чем я думал. Я, блядь, надругался над своим членом, думая о тебе.
Почему я рассказал ей об этом? Я мысленно выругал себя.
Но она склонила голову набок и улыбнулась, и я понял, почему рассказал ей.
Я был уверен, что это ее не побеспокоит. Наоборот.
– Ты думаешь, это меня волнует? Я рассчитывала на это, детка. Мысли о том, что ты думаешь обо мне, помогли мне пережить тяжелые времена за последние несколько месяцев.
– Какие тяжелые времена? У тебя все в порядке?
Она никогда раньше не делала подобных замечаний, о том, что ей было тяжело, но она произнесла это так, будто об этом было известно.
Я сразу же почувствовал, что это меня беспокоит.
Она не ответила, просто наклонилась вперед, пока весь ее мягкий жар, казалось, не окутал меня, сладкий цветочный аромат заполнил мой разум.
Мы сидели бок о бок, всего в дюйме друг от друга, ее губы касались моей челюсти.
– Я рада, что у тебя все еще есть щетина. Ты же знаешь, как мне это нравится, – выдохнула она, касаясь моей кожи, затем медленно провела губами по краю моей челюсти. Ее губы были такими мягкими, и я знал по опыту, что они легко покрываются синяками. Они уже покраснели и распухли от небольшого поцелуя, которым мы обменялись ранее.
Она не столько поцеловала меня, сколько легко провела губами по моему горлу. Там она поцеловала меня, наконец, позволив своему языку поиграть с моей кожей.
Я вцепился обеими руками в ее волосы и потянул ее назад так, чтобы она наклонилась к моему рту.