Исправлять ситуацию не было сил. Но я понимала, что надо!
Поэтому с тихими шипящими матами я влезла под холодный душ.
Интересно, что с моим домом после разгульной вечеринки, если я так потаскалась?!
Еще и надо придумать, как вышвырнуть Филиппа из своей кровати. Он, вроде вчера пел мне дифирамбы, что давно влюблен в меня. Надеюсь, это неправда. Что этот кобель всем подобную лапшу вешает. Иначе придется еще бороться с прилипалой Гарметовым.
После душа я почувствовала себя лучше. Смогла разобрать гнездо на голове и расчесать волосы. Одела легкий сарафан персикового цвета и снова стала похожа на милую и нежную Барби с большими шоколадными глазами и темными волосами ниже плеч. Если б еще не засосы на шее и сиськах, то вообще пай девочка. И чего этот придурок Филипп возомнил себя пылесосом? Он что, блядь, не умеет бесследно целоваться?!
Я выскользнула из ванной и прошлась на цыпочках к двери. Хорошо, что не разбудила Гарметова. Разбираться с ним сейчас не было желания.
Пока спускалась по лестнице на кухню, натуральным образом охерела. Вот это мы покутили вчера!
Пустые бутылки от текилы и банки от пива были самым безобидным, что валялось на полу. Папино ружье, что вчера мирно висело на стене, сегодня лежало на длинном столе, заваленное грязными салфетками. А напечатанная фотография директриссы института была приколота булавками и жвачкой к стенке. Огромные черные дыры на обоях свидетельствовали о том, что из директриссы вчера сделали мишень. Правда в ее толстую лощенную морду никто не попал. И теперь эта гром баба смотрела с немым укором на беспредел в гостиной.
Обнаженные тела друзей в отключке занимали все свободные поверхности. А в бассейне на лужайке плавали использованные презервативы. Молодцы, рабята. Тоже предохранялись!
Я пошла на кухню. Очень вяло отметила, что мне абсолютно наплевать на полуразрушенный дом. На то, во что превращается моя жизнь. После смерти матери я словно взбесилась. Начала пить и курить траву. Из нормальной девчонки превратилась в обозленную вредную стерву.
Понятно, что причина в несправедливости и горе. Я отдавала себе отчет, что никто не виноват в том, что она разбилась в автокатастрофе.
И прошло уже больше года. Пора было снова возвращаться к учебе и переставать себя жалеть.
Но каждый раз я обещала себе начать жизнь с чистого листа завтра…А сегодня еще забыться, еще развеяться, еще гульнуть хорошенько.
Я набрала номер клининга и заказала уборку. Приятная девушка оператор обещала разгрести дерьмо после моего Дня Рождения в ближайший час.
Дожидаться уборщиц и разгонять еще пьяных мажоров желания не было. Поэтому я достала из шкафа Сникерс и банку колы. Взяла ключи от тачки и решила уехать прочь.
Лучше вернуться, когда уже все будет чисто и убрано!
А я пока позависаю в спа салоне в центре. Приведу свои мысли в порядок и в который раз пообещаю себе закодироваться!
Теплая кола разъедала желудок. Пришлось закусить большим куском Сникерса. Пока я жевала сотню калорий и ведро вредного сахара, добралась до своей тачки. Села в красный кабриолет. Завела мотор и закрыла крышу. Ядерного радиактивного солнца на макушку я точно не выдержу.
Прикрепила телефон на панель возле руля и нажала на пульте кнопку от ворот. Хорошо, что я не успела поехать. Острая боль раскаленной иглой пронзила мою десну. Запульсировала в висках. На глаза аж слезы навернулись.
— Ой, блядь! — заорала я на весь салон.
Жевательный зуб справа вверху начал бастовать против вредной еды. Шоколад с орехами, залитый колой, проник под эмаль. Кариес прогрессирующий тихо, сейчас бил молотком по моим нервным окончаниям. В сочетании с похмельным синдромом получалась веселая какафония.
Со стонами и визгом я даванула на педаль газа. Цель моей поездки была стоматологическая клиника Клиренс. В ней вся наша семья регулярно проходила обследования и лечение. Именно там мне в детстве ставили брекеты. Милая пухлая тененька врач — Алина Ивановна, всегда отличалась отменным терпением. Только ей было под силу выслушать несколько часов моего дикого воя и уговорить "милого ангелочка" раскрыть ротик.
Смахивая слезы и сплевывая шоколадные слюни в салфетку, я с трудом проехала несколько кварталов до своего спасения. В приемную я помчалась на всех парах, надеясь, что обезбаливающее мне вколят прямо на пороге.
— Ирина Геннадьевна, здравствуйте, — улыбнулась мне жутко медлительная овца в регистратуре.