— Конечно, понимаю.
— Понимает он. Ну-ну…
Всеволод! Если тебя не поддержит царь так же безоговорочно, как Экселенц поддерживает меня… пока поддерживает, — Тирпиц сделал многозначительную паузу, очевидно, намекая на то, что имея дело с августейшими персонами, никогда нельзя быть уверенным в их благосклонности на сто процентов, — И если Макаров не встанет за тебя горой, все твои гениальные прожекты вылетят в печную трубу. А ты сам — в отставку. И, поверь мне, через пару месяцев никто даже не вспомнит, что ты выиграл им войну… Не делай круглые глаза, я понимаю, что говорю.
Короче. На будущее… Конечно, со своей стороны, я через кайзера постараюсь помочь тебе, упрочив твое положение и заинтересовав царя твоими идеями. Влияние моего Императора на вашего самодержца сейчас достаточно велико, и пока оно даже растет, как мне представляется. Но! Если паче чаяния случится, и перед тобой встанет выбор: тянуть лямку не высовываясь или попросить отставки, не мешкай и смело выбирай второй вариант.
— Угу… И что мне прикажешь дальше делать? Писать мемуары лежа на печи со свечным огарком?
— Зачем? Успеешь еще, если дотянешь лет до восьмидесяти… Нет, мой миленький. Никаких мемуаров! Тебе надо будет перебираться в Германию. Ко мне. Право для тебя поступить на германскую службу мы с кайзером из Николая выбьем…
— Альфред. Может, тебе опохмелка требуется? Или ты ЭТО на полном серьезе?
— Более, чем на полном.
— Предлагаешь Родинкой торгануть?.. МНЕ⁇
— Дурачка только из себя не строй. Если мы и наши властители решили выстраивать союз России и Германии, прочный, на десятилетия или больше, о каком тут предательстве можно говорить? Просто ты приложишь свои силы и талант там и тем способом, где они смогут поспособствовать взрывному росту нашей совокупной мощи на море. Как германской, так и русской. С целью нашей общей победы над англосаксами и их прихвостнями. И при этом ты будешь понят, обласкан и устроен в жизни так, что все обитатели кресел под вашим замшелым «шпицем» будут тебе завидовать до позеленения.
— Угу… Альфред, а в глаз?.. Повторить?
— Милостивый государь Всеволод Федорович. Не дурачьтесь на трезвую голову. Это серьезное предложение серьезного человека, вполне отвечающего за свои слова. Но если тебе оно в данный момент, — Тирпиц, возвысив голос, подчеркнул последнюю пару слов, — чем-то претит, хорошо: больше к сказанному я возвращаться не буду. На будущее же учти: мое предложение остается в силе до того момента, пока я возглавляю Маринеамт.
— Альфред, ну, перестань… Я прошу тебя. В России не принимают на военную службу иностранных офицеров с 1890-го года. У вас же, в объединенной Германии, подобного не практикуется вовсе. Так что ни о каком «дозволении» Государя и речи быть не может.
— Если бы не такая мелочь, в остальном тема имеет право на существование, не так ли? — с хитро-приторной улыбочкой беса-искусителя поинтересовался Тирпиц.
— Прекрати, пожалуйста. И радуйся, что в грызло сразу не получил. И сейчас — точно было бы за дело.
— Всеволод, друг мой… Все-таки, ты типичный баковый хам и задира. Даже удивительно, что тебя все твои подчиненные характеризуют как лютого моралиста и сердобольного «отца-командира», начисто искоренившего на эскадре зуботычины и прочие «неуставные действия» офицеров по отношению к нижним чинам.
— Ты только, будь добр, не путай кислое с пресным. Там — служба. А здесь — дружба, — плотоядно прищурился Петрович, демонстративно поглаживая костяшки правого кулака, — У нас друзей на дуэль лишь полные придурки вызывают. У нас, знаешь ли, друзьям их неправоту объясняют интимно, по-дружески.
— Я уже в курсе, — Тирпиц спокойно и бесстрастно выдержал взгляд Руднева, показывая всем своим видом, что при таком раскладе сдачи «русский Нельсон» получит непременно, — Но, давай, лучше обойдемся без глупостей.
— Так ты сам мне глупости не предлагай. И обойдемся.
— Хорошо. Но к сведению тебе: в Петербурге, во время интимной беседы царя с кайзером, Экселенц, по моей просьбе, как бы в шутку задал вашему Государю вопрос о возможности взаимного обмена офицерами, генералами и адмиралами по временным патентам. Для персонифицированного сближения офицерских корпусов обеих держав и подготовки людей, которым в не столь уж отдаленном будущем предстоит осуществлять в полях и на морях координацию союзнических усилий наших армий и флотов.