– И что же это?
– Черный бык. Говорят, самый крупный на всем острове. Вождь прячет его в тайном месте, хочет разбогатеть, после того как бык осеменит все стадо. – Она немного помолчала, а потом бросила на короля злобный взгляд. – Раз уж ты больше ни на что другое не годен, то хотя бы приведи мне этого быка.
Король в изумлении покачал головой:
– Ты просто как Медб.
Все знали историю королевы Медб, которая, позавидовав тому, что в стаде ее мужа есть бык поздоровее тех, что имелись в ее собственном, приказала великому воину Кухулину украсть Медного быка из Куальнге, что повлекло за собой трагические кровопролития. Из всех преданий о богах и героях, что распевали барды, это было одним из самых любимых.
– Ты отдашь этого быка в мое стадо, – сказала королева.
– Хочешь, чтобы я сам за ним отправился? – спросил король.
– Нет. – Королева сверкнула глазами. – Это недостойно короля.
Верховные короли не возглавляли набеги за чужим скотом.
– Тогда кто?
– Пусть едет твой племянник, Конал, – ответила королева.
Подумав немного, верховный король уже не в первый раз вынужден был признать, что его жена умна.
– Что ж, – наконец сказал он, – может, это выбьет из его головы желание стать друидом. Но мне кажется, – продолжил он, – лучше дождаться следующей весны.
Теперь настал черед королевы хотя и с неохотой, но посмотреть на мужа с некоторым уважением. Потому что она сразу поняла, что у него на уме. Быть может, он даже намеренно не ставил точку в истории с тем наглецом из Коннахта. Если кто-то среди огромного числа вождей острова готов был восстать против его власти, он хотел дать им время, чтобы проявить себя. Они-то могли думать, что их замыслы зреют втайне, но король наверняка о них узнает. Недаром он был верховным королем. Как только он обнаружит врага, он раздавит его, пока тот еще не успел найти союзников.
– Тогда ничего пока не говори, – предложила королева, – но когда наступит Белтейн, отправь Конала за быком.
В небе зажглась радуга. В этой части острова радуги были нередки, вот и сейчас, когда после короткого дождя выглянуло солнце, прямо над устьем Лиффи и заливом повис яркий сверкающий мост.
Как же Дейрдре любила Дуб-Линн! Теперь, когда ей предстояло уехать отсюда в Ульстер, она наслаждалась каждым днем. Тайные уголки ее детства и раньше казались ей самыми красивыми местами на земле, но перед скорым расставанием они как будто наполнились особой щемящей тоской. Она часто бродила вдоль реки. Девушке нравился ее переменчивый нрав. А еще она уходила на берег моря и шагала по усыпанному ракушками песку вдоль извилистой кромки воды, к каменистому холму на южном краю залива. Но было одно место, которое она любила больше всех остальных. Путь туда был неблизким, но это того стоило.
Сначала нужно было перейти по Плетеной переправе на северный берег. Потом узкими тропками пройти через топкие заросли и выбраться на длинную восточную полосу залива. Дальше, чуть в стороне от берега, ее долго сопровождали песчаные и поросшие травой отмели, и когда они наконец отступали, впереди, в конце длинной земляной косы, появлялся высокий хребет северного мыса. И тогда Дейрдре, каждый раз с радостным волнением, устремлялась вперед и начинала подниматься.
На вершине мыса, вдали от всех, таилось уютное маленькое убежище. Несколько сдвинутых в круг высоких камней, прикрытых сверху огромной каменной плитой, положенной чуть наклонно, были оставлены здесь то ли людьми, то ли богами еще в незапамятные времена. Внутри этого укромного пристанища грозный шум моря стихал и превращался в мирный тихий шепот. А в солнечные дни Дейрдре любила сидеть или лежать на каменной крыше, предаваясь мечтам или просто наслаждаясь чудесным пейзажем.
Ничего удивительного в том, что ей нравилось забираться на вершину мыса, не было. Потому что отсюда открывался один из красивейших прибрежных видов во всей Европе. На юге мерцала огромная гладь залива, чьи серо-голубые воды напоминали расплавленную, хотя и холодную лаву или мягко поблескивающую кожу морского божества. На горизонте, вдоль всего берега, высились камни и утесы, холмы и гребни гор, а за ними дымчатые склоны давно погасших вулканов сливались с далекой синевой неба.
И все же, как ни восхищалась Дейрдре изумительным видом на юге, ей больше нравилось смотреть в другую сторону, на север. Отсюда тоже можно было любоваться морскими просторами, пусть и не такими грандиозными, а еще весьма живописной прибрежной равниной, которую здесь называли Долиной Птичьих Стай. Однако северный пейзаж манил ее по иной причине. Сразу за мысом начинался еще один залив, размерами и формой больше похожий на устье реки, и было в этом заливе два острова. Дальний и более крупный из них своими продольными очертаниями напоминал ей рыбу, и в те дни, когда волны приходили в движение, девушке иногда казалось, что он вот-вот уплывет далеко в море. Но больше всего ее притягивал второй островок. Он был совсем близко, и она не раз думала, что до него вполне можно доплыть на лодке. На одном из его берегов был песчаный пляж, в середине поднимался небольшой пригорок, поросший вереском, а со стороны моря темнел невысокий скалистый утес с расщелиной, сквозь которую виднелся высокий камень, стоящий на усыпанной галькой земле. Остров был безымянный и необитаемый. Но он так манил к себе! Дейрдре он буквально завораживал, и в теплые дни она могла часами сидеть и смотреть на него.