Если гость вызывал у Фергуса особую симпатию, вождь предлагал ему вина, а потом отходил к столу, на котором хранились его самые драгоценные реликвии, и возвращался, бережно держа в ладонях какой-то странный предмет цвета слоновой кости. Это был тщательно отполированный человеческий череп. Верхняя его часть была аккуратно отпилена, а края по всему ободку украшены золотом. Гладкий и довольно легкий, череп казался хрупким, почти как яичная скорлупа. Пустые глазницы безучастно взирали перед собой, словно напоминая о том, что все человеческие существа, как и прежний обладатель этого черепа, должны уйти в иной мир. А зияющий в безумной усмешке рот как будто смеялся над самой смертью, ведь каждый знал, что у любого семейного очага мертвецы всегда были рядом с живыми.
– Это голова Эрка Воина, – с гордостью сообщал Фергус гостю. – Его убил мой дед.
Дейрдре была совсем маленькой, но навсегда запомнила день, когда появились те воины. После очередной клановой междоусобицы на юге они направлялись на север. Их было трое, и они показались девочке настоящими великанами. У двоих были длинные усы, у третьего посередине бритой головы торчал острый гребень из волос. Как ей объяснили, эти ужасные люди были воинами. Отец Дейрдре тепло поздоровался с ними и пригласил в дом. На спине одной из лошадей девочка увидела кожаную веревку и три привязанные к ней человеческие головы с запекшейся черной кровью и широко раскрытыми слепыми глазами. Как зачарованная, Дейрдре в ужасе смотрела на них, не в силах отвести взгляд. Когда она наконец вбежала в дом, то увидела, что отец держит в руке череп с питьем, приветствуя воинов.
Вскоре она узнала, что этот пожелтевший от времени череп достоин самого высокого почитания. Так же как меч и щит ее деда, он был символом гордости их древнего рода. Ее предки были великими воинами и стояли вровень с принцами и героями, а может, и с самими богами. Ведь и боги в своих сияющих чертогах пьют из таких же кубков. Так думала Дейрдре. А как же еще могут пить боги, если не как герои? И пусть ее род владел лишь этой скромной землей, с такими семейными сокровищами, как меч, щит и золоченый череп, она могла высоко держать голову.
В детстве Дейрдре несколько раз приходилось наблюдать вспышки гнева у своего отца. Обычно это случалось, если кто-нибудь пытался сплутовать или не выказывал ему должного почтения. Правда, иногда, как она поняла, уже став постарше, ярость отца могла последовать за вполне обдуманным и точным расчетом, в особенности когда он договаривался о покупке или продаже скота. Саму Дейрдре нисколько не смущало, что ее отец время от времени метал громы и молнии и ревел как бык. Мужчина, который никогда не выходит из себя, не способен бороться, а значит, он вовсе не мужчина. Жизнь без таких неожиданных взрывов стала бы более тусклой и утратила свою естественную выразительность.
Но в последние три года, после смерти ее матери, что-то изменилось. У отца начал угасать интерес к жизни, он уже не занимался делами с прежним рвением, его гнев проявлялся все чаще, и причины таких размолвок не всегда были понятны. В прошлом году он едва не сцепился с молодым вельможей, который имел неосторожность возразить ему в его собственном доме. А еще он стал неумерен в возлиянии. Раньше, даже в большие праздники, ее отец выпивал немного. Однако в последние месяцы она не раз замечала, что он вместе со своим старым бардом за ужином пьет больше обычного. После таких пирушек отец впадал в мрачное уныние, которое могло внезапно смениться всплеском ярости, за что он, конечно, просил прощения на следующий день, но обида от этого не становилась менее болезненной. После смерти матери главное женское место в доме заняла Дейрдре, чем она очень гордилась, втайне переживая, как бы отец не привел новую хозяйку, но теперь она все чаще думала о том, что его женитьба могла бы изменить их жизнь к лучшему. А потом, размышляла она, я и сама выйду замуж, потому что двум женщинам в доме не ужиться. Во всяком случае, ее такое будущее совсем не устраивало.
Но что, если отец так сокрушался совсем по иной причине? Он никогда не делился с ней своими тревогами, потому что был слишком горд, но порой ей казалось, что они живут не по средствам. Она не знала, почему так получалось. Торговля скотом считалась самым прибыльным занятием на острове, а стада у Фергуса были внушительные. Не так давно она узнала, что отец заложил свою самую большую фамильную ценность. Золотой торквес был его амулетом и отличительным знаком его высокого положения; отец всегда носил его на шее. Дочери он тогда объяснил все без затей.