Де Клер снова обратил взгляд на то, что считалось теперь его владениями. Из этого окна и из того, что было прорублено в противоположной стене, можно было увидеть земли на протяжении примерно пяти лиг в обе стороны от замка. На востоке, за горным перевалом, лежал Коулрейн. За него отвечает Пендрагон. Значит, под рукой де Клера остается Антрим и земли к югу от него. Местные жители уверяют, что в ясную погоду из этого окна можно увидеть остров Ратлин, удаленный на семнадцать лиг от Гленн-Тейза. Только Реймонд сильно сомневался, что у него появится возможность проверить это самому. Согласно рассказам тех же старожилов, здесь не видели ясного неба на протяжении целых десяти лет.
Вечно с этими проклятиями одна морока. Суеверные дурни боятся объяснить все толком, как будто навлекут на себя еще худшие беды, упоминая о проклятии вслух. Они предпочитают отделываться туманными намеками, и Реймонду приходится с этим мириться. Он слишком хорошо знает, как легко привести в полное смятение их и без того помутненные мозги.
Глядя на темные морские воды, Реймонд снова вспомнил, как умирала его мать. Изможденная и бледная, она едва дышала, но все равно упрямо повторяла дурацкие заклинания и верила в то, что ведьмино зелье вернет ее к жизни. Призванные Реймондом врачи сказали ему в один голос, что именно это зелье и сгубило бедную доверчивую женщину. Зелье. Мерзкая старуха ведунья выманила у его матери все деньги, а в награду опоила ее ядом.
Реймонд опустил голову, тяжело вздохнул и потер переносицу. Ему следовало быть возле матери, а не мотаться с армией в дальних краях. Ни он, ни его дядя Ричард понятия не имели о том, что на склоне лет мать увлеклась колдовскими зельями и амулетами. Старуху, заманившую ее в свои сети, быстро нашли, поскольку его мать была далеко не первой жертвой, чьей доверчивостью воспользовалась бесстыжая шарлатанка. Черт побери, Реймонд де Клер сумел позаботиться о том, чтобы эта жертва была последней. Старуху сожгли, положив конец ее злобным козням, но это не помогло вернуть его мать. И тогда Реймонд поклялся, что никогда не будет верить в так называемое волшебство, потому что его нет на свете. А тех, кто посмеет назвать себя колдуном или колдуньей, он без всякой пощады будет сжигать на костре за их смертные грехи.
Еще раз глубоко вздохнув, Реймонд позволил резкому ветру сдуть с глаз непрошеные слезы и привычно подавил терзавшую его душевную боль.
Гленн-Тейз был возведен на отвесной скале и совершенно неприступен для атаки со стороны моря. Де Клер высунулся из окна, чтобы посмотреть, как разбиваются волны о мощный гранитный монолит. Примерно на милю южнее берег становился не таким крутым. Галька из того же черного гранита покрывала изогнутой дугой уютный пляж, укрытый от волн естественной дамбой, словно созданной здесь по велению самого Господа Бога. Именно на этот пляж выходила та зеленая лощина, что привлекла внимание Реймонда своим цветущим видом.
Среди вызывающе сочной зелени легко скользила женская фигура в синем платье, и де Клер точно знал, что это она. Ее как будто породил этот загадочный лес. Реймонд слегка растерялся, когда увидел, как Фиона остановилась и посмотрела на замок, прикрывая от солнца глаза. Ее взгляд был устремлен именно на это окно, и от волнения у него стало тесно в груди. Как будто она стояла рядом, заставляя его сердце биться гулко и неровно. Так уже было когда-то, в те дни, когда раненый де Клер лежал у нее в хижине. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы проникнуть в самые сокровенные уголки его души.
Больше всего на свете ему хотелось бы оказаться рядом и назвать ее своей — то есть поступить так, как всегда поступают мужчины, чьим сердцем завладела женская красота. Однако Реймонд слишком хорошо понимал, какую ответственность налагает на него звание эрла этой провинции. Если женщина будет упорствовать в своих заблуждениях и настаивать на том, что она ведьма, рано или поздно ему придется что-то предпринять. То есть отдать ее во власть закона. Пока он не в состоянии решиться на этот шаг, а значит, будет просто делать вид, будто ее не существует. Эта мысль показалась Реймонду настолько нелепой, что он едва не рассмеялся вслух. Ведь именно ради Фионы он вернулся в Ирландию и торчит теперь в этой башне — точно так же, как когда-то сбежал отсюда за тридевять земель.
Реймонд подошел к двери и крикнул, чтобы рыцари собирались на совет. Работа поможет изгнать чародейку из мыслей. А в том, что работы у него непочатый край, сомневаться не приходилось.
Глава 4
Реймонд давно заметил ее приближение, но все равно был ошеломлен красотой этой женщины, увидев Фиону вблизи.
Господь свидетель, она держалась в седле с королевским достоинством. Серебристая кобыла шла под ней ровным шагом, слегка играя роскошным черным хвостом. Однако достаточно было посмотреть в холодные голубые глаза, чтобы понять, что Фиона явилась сюда отнюдь не с визитом вежливости. Судя по всему, нервно перебиравшая копытами кобыла вполне разделяла настроение своей строгой хозяйки.
— Прекрати это!
Реймонд надменно поднял бровь и окинул взглядом женщину, дерзнувшую разговаривать с ним в таком тоне. До сих пор никто не мог похвастаться тем, что нагрубил сэру Реймонду и остался безнаказанным.
— У тебя нет ни повода, ни права мешать мне, женщина!
Голубые глаза стали еще светлее, и Реймонд повел плечами: ему показалось, что в его кожу вонзились тысячи ледяных иголок.
— Да, де Клер, у меня нет такого права. Но ты еще раз доказал, что за все эти годы не нажил и капли ума!
Его солдаты угрожающе загомонили, однако Реймонд заметил, в какое замешательство привели ее слова рабочих-ирландцев. Они действительно верили в то, что перед ними настоящая ведьма! Это только подлило масла в огонь.
— Следи за своим языком!
— Ты должен срубить эти деревья, чтобы оставить без дома десятки семей?
— Я сам позабочусь об этих людях, Фиона! За кого ты меня принимаешь?
— За жестокого и бессердечного англичанина. Совершенно не похожего на того человека, которым ты был прежде.
Реймонд не ожидал, что будет так уязвлен ее разочарованным тоном.
— Ты не знала меня ни тогда, ни сейчас!
— И не желаю знать — после того, что ты успел натворить всего за одну неделю!
Он улыбнулся так свирепо, что даже видавшие виды солдаты попятились от испуга.
— Не надейся испугать меня, де Клер! Не на такую напал!
— И что же в тебе особенного? Отчего все эти люди шарахаются от тебя как от прокаженной? — Реймонд обвел рукой толпу перепуганных ирландцев.
— Тебе надо — вот и спрашивай у них сам! — с достоинством отвечала она. — Да только вряд ли их ответы дойдут до тебя, де Клер! Ты же не веришь в то, что мы существуем!
«Мы» — то есть такие, как она, которые убили его мать! Де Клеру пришлось ухватиться за эту мысль, чтобы подавить в себе чувства, разбуженные этой шарлатанкой.
— Смотри, женщина, мое терпение на исходе! Что тебе от меня надо?
— Зачем ты делаешь все это? — Она кивнула на вырубленную в лесу прогалину. — Ты оторвал от своих дел всех этих добрых людей, ты вложил им в руки топоры — ради чего? Ради той жалкой платы, без которой они прекрасно обходились до тех пор, пока ты не явился в наши края?
Реймонду стало интересно, каким чудом ей удалось так быстро узнать о строительстве бастиона. Впрочем, что тут чудесного? Слухи всегда летают по воздуху быстрее ветра.
— Это нужно для их защиты.
— Это нужно для твоего короля, де Клер, и его алчного желания поработить всю Ирландию! — с отвращением заявила она. — На протяжении двадцати лет никому и в голову не приходило воевать. Но теперь нам придется позабыть о мире, потому что здесь появился ты и разжег в соседях точно такую же злобу и алчность!