— Ах, Сиобейн, — признался он, — ты самый милый палач на свете!
— Благодарю вас, милорд, — довольно улыбнулась она, пряча лицо в его темных волосах.
Он со смехом приподнялся и легонько поцеловал ее в губы, восторгаясь тем, как легко и ласково они изогнулись в ответ.
Сиобейн вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной. Она полностью открылась перед этим человеком, у нее не осталось больше тайн — кроме одной, самой сокровенной. «Боже! — взмолилась она про себя. — Пусть это останется со мной! Я так долго ждала этого, так верила в новое счастье!» А Гэлан наклонился и поцеловал ее в губы — привычная, но такая необходимая ласка, — и она постаралась спрятать свои страхи на самое дно души.
— Идем же в постель, милорд! — пригласила она, поднимаясь с пола.
Он замер на миг — Сиобейн так и не поняла, сковало его удивление или радость, — но все же подчинился, чтобы опять замереть на полпути к огромному ложу под балдахином.
— Он никогда не спал со мной на этой постели! Гэлан удивленно уставился на принцессу. Неужели она умеет читать мысли?
— Только внизу, у себя в кабинете! Сюда не был допущен ни один мужчина — до этой ночи! — И она похлопала по тюфяку.
Гэлан со смехом нырнул в эту огромную кровать. Она свернулась клубочком у него под боком, чувствуя себя на редкость уютно и в полной безопасности.
— Неужели это для тебя так важно? Ведь я не попрекаю тебя другими женщинами!
— У меня не было женщин. Были услуги, купленные за деньги.
Судя по ее виду, она не поверила ни единому его слову.
— Ты что же, никогда не хотел жениться?
— Женщины не очень-то жалуют бастардов, — признался он с горькой гримасой.
— Разрази меня гром! Впрочем, любая девчонка умрет со страху, прежде чем решится с тобой переспать!
Он посмотрел на нее с немым вопросом.
— Ты ведь довольно рослый парнишка, — проворковала Сиобейн, очерчивая пальчиками контуры мощных мышц, бугрившихся на груди и плечах. — А с другой стороны, одного твоего имени вполне достаточно, чтобы отпугнуть маменькиных дочек!
— Так вот ты как?! — Он навис над принцессой грозной тенью.
— Конечно, ведь ты же Пендрагон! — Она посмотрела на него с хитрой улыбкой. — Вспомни вашу историю: сплошные интриги, предательства, тайны кровосмешения и украденные жены, браки между сводными братьями и сестрами… — Она умолкла, чтобы перевести дух.
Гэлан усмехнулся: ему-то давно было известно, как мало значения она придает чистоте родословной.
— Ты хочешь услышать историю моей семьи? — спросил он не спеша пройдясь взглядом по ее обнаженному телу и остановившись на подаренном им обручальном кольце.
— А разве ты не хочешь со мной поделиться? — вдруг погрустнела она.
— Это вовсе не смешно.
— Я никогда так не думала — иначе с какой стати ты бы пошел в наемники? — промолвила Сиобейн серьезно. — Расскажи мне про свое детство, — попросила она. Однако Гэлан молчал. Сиобейн поправила у него под головой подушку и спросила: — К примеру, кто твоя мать? Где она сейчас?
Он растерянно пожал плечами.
— Я видел ее в последний раз, когда мне было лет восемь. — Гэлан удобно откинулся на подушку, а она пристроилась рядом, переплетя свои ноги с его. — Она оставила нас с братом служить на побегушках у рыцарей армии Пембрука. Нам доверяли таскать воду и заготавливать топливо. Я старался как можно реже попадаться на глаза: малышам слишком легко достаются оплеухи за самый незначительный промах.
— Малышам? — Она многозначительно обвела взглядом его торс.
Он с улыбкой погладил ее по щеке.
— Я был настоящим заморышем, пока мне не исполнилось тринадцать лет. Однако мать время от времени являлась нас проведать и обеспечила нам место пажей, а потом и оруженосцев у рыцаря, с которым иногда делила постель.
В его голосе прозвучала такая горечь, что Сиобейн поморщилась от жалости. Вот почему он так дотошно добивался обряда по христианскому обычаю и ее клятвы в верности! Его мать была полковой шлюхой!
— А где твой брат?
— Его нет, он погиб в бою, — неохотно ответил Гэлан. — Тогда я уже служил оруженосцем у своего отца, хотя не знал, кем он мне приходится, — пока не заявилась мать поклянчить у него денег. Сарон Пендрагон был весьма польщен известием о том, что у него есть сын и наследник. — Его губы скривились от мрачных воспоминаний. — У Стефана был другой отец, и Сарон сделал его конюхом. Он погиб, прикрывая меня в бою!
— В этом нет твоей вины!
— Да ты-то откуда знаешь? — вскинулся он. Сиобейн поразил столь горячий ответ.
— Наверное, ты хотел для него лучшей доли?
— Он должен был оставаться в тылу, с лошадьми! А я едва успел получить рыцарские шпоры и был чуть-чуть старше Риза. В такой жестокой схватке я вряд ли смог бы уцелеть, и он погиб ради меня!
Он зажмурился, снова терзаясь застарелой душевной болью, и Сиобейн следила за ним с молчаливым сочувствием. — Я был слишком неопытен и не смог его защитить! То, с каким трудом давалось ему каждое слово, помогло Сиобейн понять, почему он так носится с обучением ирландцев и укреплением стен: крепость должна быть готова отразить любой штурм!
— Ты не можешь отвечать за все на свете, милорд! — твердо промолвила она, заставляя Гэлана посмотреть себе в глаза. — Значит, это из-за потери брата ты стал наемником и постарался создать себе такую репутацию, что враги разбегаются в страхе еще до того, как ты обнажишь меч?
Гэлан уставился в потолок.
— Я угадала?
— Наверное.
— Я знаю, что угадала! Потому что вот здесь, — она прижала ладошку туда, где гулко билось его сердце, — обитает чудесная душа в теле беспощадного рубаки!
Презрительно фыркнув, он попытался было отвернуться, но Сиобейн удержала его и пытливо посмотрела в глаза.
— Ты можешь сколько угодно показывать всему Донеголу, какой ты доблестный рыцарь, но для меня важнее всего то, какой ты человек!
— И что ты станешь делать с этим человеком, Сиобейн Макмюрроу О'Рурк, супруга лорда Пендрагона, леди Донегола?
— Делить с ним ложе, когда он захочет, кормить его, когда он будет голоден, учить, когда он будет нуждаться в знаниях! — И она добавила с ласковой улыбкой: — И принимать его всем сердцем, не считая больше за врага!
— Значит, теперь ты веришь мне?
— Ха! — Она сердито пихнула его в грудь. — Не слишком ли много для одного раза…
Он заглушил ее слова поцелуем. Это было больше, чем он смел мечтать, гораздо больше, чем он заслужил, и теперь Гэлан горячо молился лишь о том, чтобы тот сладкий плен, в котором он оказался по доброй воле, не стал чересчур тяжелым для него.
Глава 19
— Женщина! Ты опять лезешь куда не надо! — рявкнул Гэлан.
Он едва успел оттащить ее в сторону, спасая от тяжелой лопаты.
— Но я желаю знать, что ты делаешь с нашим замком! Довольно улыбнувшись «нашему замку», он выпустил ее из рук.
— Я бы все тебе объяснил, если бы ты спросила. А лезть сюда самой слишком опасно. Тебе что, нечем заняться?
— Конечно, есть!
— Так ты, наверное, соскучилась по мне?
— Вот еще! — Она гордо задрала нос.
— А ночью ты говорила другое.
Она покраснела и потупилась, а Гэлан засмеялся. В последние дни он засыпал, едва успев коснуться головой подушки, — так выматывался за день на стройке. И даже Сиобейн не сразу удавалось разбудить его, когда она прижималась к нему горячим, соблазнительным телом, игриво хихикая и щекоча разные чувствительные места. Да, однажды выпущенная на волю, ее чувственность больше не желала таиться под спудом, и Гэлану это очень нравилось. Заниматься с ней любовью было гораздо приятнее, чем без конца выяснять отношения и спорить.
А принцесса уже проклинала собственную слабость — ей действительно нечего было делать на стройке.
— Мне пора заниматься с Коннаном, — смущенно пробормотала она.
Гэлан хмуро кивнул. Коннал стал для них обоих серьезной проблемой. Он по-прежнему наотрез отказывался общаться с Пендрагоном, а на попытки наказывать его отвечал еще более дикими выходками.