— Сиобейн…
— Да? — Она ждала слов мужа, следя за странным выражением его лица. — Милорд?
А он в эту минуту видел Сиобейн в объятиях Йэна, Сиобейн, беременную ребенком Магуайра. Спуталась ли она с этим типом сразу после отъезда Тайгерана или до его гибели? А может, мальчик все-таки от О'Рурка и он напрасно терзается? Ведь разница составляет всего каких-то пару недель, и Гэлан понимал, что мог ошибиться в подсчетах. До сих пор ему не приходилось интересоваться сроками беременности у женщин.
— Ты уверен, что не хочешь мне что-то сказать?
В ее голосе слышалась такая обида, что Гэлану немедленно захотелось исправить это — не важно, что при этом чувствовал он сам.
— Сиобейн, я…
— Не надо! — Ей слишком больно было обсуждать эту тему и уж тем более выслушивать его объяснения. — Просто не забывай свое обещание позаботиться о Коннале!
Опустив голову, она медленно пошла к замку, не обращая внимания ни на новые здания казарм, ни на пристройку к конюшне, ни на заново перекрытую крышу на самом замке.
Она не замечала ничего, кроме боли в разбитом сердце, медленно разваливавшемся на куски.
Так прошло два дня. Они занимались каждый своим делом и старались держаться подальше друг от друга. Она добросовестно выполняла свои обязанности по дому: кормила его и готовила ванну, следила за тем, чтобы его одежда была чистой, а вино в меру подогрето и подслащено. Она даже умудрялась улыбаться ему на людях — такой натянутой, фальшивой улыбкой, что у него каждый раз тоскливо сжималось сердце.
Сиобейн затаила свою обиду и ждала, когда он извинится.
Гэлан мучился сомнениями и подозрениями, проклиная себя за то, что никак не решится сделать первый шаг к примирению.
Каждую ночь они ложились в общую постель — вместе и в то же время отдельно, страдая от одиночества, но не смея протянуть руку и прикоснуться друг к другу и предпочитая по прежнему прятать свою боль за каменным молчанием.
Сиобейн подошла к Гэлану, увидев, как распахнулись ворота замка.
— Мы заметили их с час назад. Это О'Нил.
— И ты собираешься его впустить?
— Он везет подарок от короля!
— Лохлэнн?!
— Я тоже ничего не понимаю, — криво ухмыльнулся Гэлан.
— Но с какой стати Генрих решил послать мне подарок?
Гэлан внимательно посмотрел на жену. Любая женщина на ее месте чувствовала бы себя польщенной, а Сиобейн испытывала лишь недоумение и тревогу. — Лохлэнн О'Нил не спеша въехал в ворота, соскочил с лошади и раскрыл ей навстречу свои объятия — обычно она не стеснялась кинуться к нему на грудь. Однако принцесса чинно выступила вперед и чмокнула родственника в щеку. Помрачнев, он смотрел то на мужа, то на жену, стараясь уяснить, каковы теперь их отношения.
Наконец Лохлэнн торжественно выпрямился.
— Представьте мое удивление, когда в Дублине я получил приказ доставить вот это молодой жене лорда Пендрагона! — Ирландец картинно взмахнул рукой, и один из его людей вывел вперед чудесную кобылку золотистой масти.
— Это мне? — Сиобейн нерешительно глянула на мужа, и тот, улыбаясь, кивнул.
— Помнишь, я говорил, что его порадует весть о нашей свадьбе?
— Да, милорд!
Она подошла к лошади. Кобылка красовалась в накидке с королевским гербом, а в ее гриву и хвост были вплетены алые ленты.
— А это я привез для тебя, лорд Донегол! — И Лохлэнн подал рыцарю свиток, скрепленный большой королевской печатью. — А это тебе, Сиобейн! — По его приказу слуга подал роскошное седло. — Я сказал ему, что ты предпочитаешь ездить по-мужски.
— Только Генриху может взбрести в голову прислушиваться к женским капризам! — добродушно хмыкнул Гэлан.
Сиобейн сердито напомнила:
— Но ты же прислушался.
— О чем до сих пор жалею, — буркнул он.
Сиобейн покоробили эти слова, и Пендрагон тут же пожалел о своей глупой шутке и протянул руку, но она увернулась, не в силах скрыть обиду и гнев. Принцесса занялась гостем, а Гэлан рявкнул на Риза, приказав заняться королевским подарком.
Сиобейн с тоской посмотрела вслед оруженосцу, уводившему лошадь, и обернулась к Лохлэнну:
— Идем, братец, отобедаешь с нами!
Лохлэнн удивился: прежняя Сиобейн не отказала бы себе в удовольствии тут же прокатиться на чудесной лошадке, — но предпочел помалкивать и пошел вместе с хозяевами в замок.
Во всяком случае, теперь можно было не сомневаться, что союз между женщиной из рода О'Рурк и Пендрагоном не принес новобрачным счастья.
— Ты должен уничтожить их всех до единого! — настаивал Лохлэнн.
— Прольется слишком много крови, — покачал головой Гэлан. — И ради чего?
— Милорд! — возмутился Лохлэнн, присев на край стола. — Уже четыре деревни…
— Пять, — поправил Дрисколл.
— Они налетают, как стервятники! — грозно восклицал Лохлэнн. — Я предлагаю устроить засаду в одной из нетронутых деревень — рано или поздно мы их поймаем!
— Мы уже делали так и ничего не добились. — Гэлан тяжело вздохнул. — Они скрываются где-то в горах и никогда не оставляют следов!
— В трех деревнях вырезали всех жителей! — взорвался Лохлэнн. — Теперь ты — хозяин этих земель! Или сделай что-то, пока у Донегола еще остались подданные, или…
— Или что, Лохлэнн? — спросила с порога Сиобейн, и все повернулись к ней.
— Или ты лишишься своих крепостей на границе!
— Что? — Гэлан вскочил. — Каких еще крепостей?
Сиобейн вежливо улыбнулась:
— Ты ведь сам говорил, что не интересуешься моим приданым, милорд, — напомнила она, протягивая Гэлану кружку с элем.
— Ты что, шутишь? — Лохлэнн поперхнулся элем. — Разве вы не подписали брачный контракт?
— Я получил Донегол! Тогда меня, не волновали прочие земли, принадлежащие принцессе!
Он велел Рэймонду принести их контракт, и быстро пробежал взглядом по свитку, чрезвычайно довольный тем, что может прочесть его сам. Но уже в следующий миг его глаза широко раскрылись от удивления:
— Еще три крепости? У тебя есть еще три крепости? Черт побери! — Он опустился в кресло. — Они же остались вообще без защиты!
— Нет, за ними присматривали Магуайры. И Лохлэнн тоже. Это их обязанность по закону клана. Я платила им за это коровами!
При одном упоминании имени этого человека Гэлан стал мрачнее тучи.
— Но Магуайр не приносил мне присяги!
— Присягал он или нет — его все равно никто не освобождал от обязанностей перед кланом, Гэлан! И от ответственности за наши крепости! — В ее тоне ясно слышалась обида. — Поверь, рано или поздно и до него дойдет, что остановить натиск англичан не в его силах.
По мнению Гэлана, Магуайру и в голову не могло прийти склониться перед Генрихом, а то, что Сиобейн умолчала об их сохранившихся клановых связях, лишний раз уязвило его гордость.
Он вздрогнул от неожиданности, когда Сиобейн положила руку ему на плечо. Она спокойно ответила на его смятенный, подозрительный взгляд и сказала:
— Если тебя это тревожит, ты мог бы послать туда часть людей. Или Фэллона О'Доннела, — принцесса глянула на одного из ирландцев, — коль скоро там живет его родня.
Гэлан наклонился вперед, чтобы вынудить ее убрать руку, и с мрачным видом скатал пергамент. В следующий миг он глянул на нее и произнес одно-единственное слово:
— Вон!
Сиобейн побледнела от нанесенного ей оскорбления. Как он смеет так с ней обращаться?! Разве не она заботилась обо всех этих землях на протяжении последних лет? Нет, она не станет устраивать ему сцену на людях — но он еще пожалеет о своей грубости! Разрази ее гром, если не пожалеет! Присев в глубоком реверансе, она вышла из кабинета. Закрыла за собой дверь и без сил прислонилась к стене.
Оказывается, она больше здесь не нужна.
Ни своему мужу, ни своему клану!
Глава 22
Сиобейн гладила мягкую золотистую шерсть и ласково шептала молодой кобылке:
— Ах, какая ты у нас красивая! Какие изящные ножки у нашей миледи! — Жеребец в соседнем деннике беспокойно стукнул копытом и заржал, чувствуя запах кобылы. — Хорош, да? — Она кивнула в сторону Серого. — Такой же болван, как и его хозяин!