— Глупый, разве тут могут быть жуки? — попыталась шутить Сиобейн, вынимая кинжал.
Неужели его так встревожил запах Меган?
Внезапно пес зарычал, и шерсть на его загривке встала дыбом.
— Это же Меган, успокойся!
Но верный страж продолжал рычать, не спуская глаз с дальнего угла за кроватью. Мощные лапы напружинились, готовые к прыжку. Сиобейн выглянула в коридор, убедилась, что часовой успеет прийти на помощь, и лишь после этого вошла в комнату, подслеповато щурясь в царившей здесь темноте.
Сквозняк, проникший в спальню через распахнутые ставни, донес до нее смутно знакомый, тревожный запах. Она сделала шаг вперед, но Кулхэйн налетел на хозяйку, чуть не сбив ее с ног и не желая пускать дальше.
В сумраке грозно сверкнули белые клыки, сердитое рычание становилось все громче.
— Кто здесь? — окликнула Сиобейн, выставив перед собой кинжал. — Меган! Отзовись!
Новый порыв ветра откинул в сторону край балдахина, и на кровать легла полоса лунного света. Сиобейн вскрикнула, широко распахнув глаза. Кинжал со звоном выпал из онемевших рук.
— Матерь Божья! — вырвалось у нее.
Тело Меган со зверски изувеченным лицом было залито кровью.
Снова прошелестел порыв ветра, и ее взгляд привлекло какое-то движение в дальнем углу. Все остальное произошло в считанные секунды.
Из сумрака выступила рослая, закутанная в темный плащ фигура. В дрожавшей от возбуждения руке был зажат окровавленный кинжал, и при виде этого знакомого клинка у Сиобейн подкосились ноги. Она в ужасе подняла взгляд. Он сделал еще шаг, и Кулхэйн с громким рычанием взвился в прыжке. Сверкнула сталь, рычание превратилось в жалобный визг, и пес замертво рухнул на пол.
Сиобейн нагнулась и быстро схватила кинжал. Незнакомец рванулся к ней, и она ринулась к двери, чтобы позвать на помощь. Но не успела открыть рот, как убийца с размаху обрушился на нее сзади всей тяжестью своего тела и сбил с ног. Она врезалась подбородком в каменный пол, до крови прикусив язык. Бесполезный кинжал выпал из ослабевшей руки и по самую рукоятку вонзился в щель между камнями. Ее рот наполнился кровью, она забилась, пытаясь освободиться, скинуть с себя тяжелое тело, позвать на помощь, однако огромный кулак ударил ее в висок раз, и еще раз, и сталь его окровавленного клинка жутко заскрежетала, задевая о камни. Тускло блеснул выложенный самоцветами крест на рукоятке ее кинжала, и Сиобейн потянулась к нему, как к последней надежде, но убийца мигом вскочил на ноги и наступил ей на руку подкованным сапогом — английским сапогом! — с хрустом ломая пальцы. Резким пинком он отбросил в угол ее кинжал, а в следующий миг сапог со всего размаху угодил ей в горло. Она закашлялась, давясь кровью. Сиобейн захрипела от боли, когда ее поставили на ноги, рванув за длинные волосы. Последним усилием она попыталась ударить негодяя в живот и извернулась, стараясь разглядеть его лицо. Он отшвырнул ее к стене, на которой висело зеркало. Драгоценное стекло разлетелось на множество осколков. Сиобейн едва удержалась на ногах. Каждый вдох давался ей с трудом и причинял острую боль. В глазах стоял кровавый туман. Новый удар в висок — и она упала, спиной и затылком врезавшись в камень.
«Туннель!» — мелькнула смутная мысль, перед тем как на ее голову обрушился новый удар, едва не раскроивший череп. Сиобейн провалилась в милосердное беспамятство.
Рианнон, зябко кутаясь в старое одеяло, беспокойно металась по своей тесной клетке. Эта ночь дышала бедой. Жуткие видения мелькали перед ее взором. Реки крови. Женщина, лишенная лица. Рыдающий Коннал. Она рухнула на жесткую койку, до боли сжимая виски, моля ниспослать ей просветление и растолковать смысл этих видений. По коже пробежал холодок, и она вскочила с койки, метнулась к окну и распахнула ставни. Не обращая внимания на порывы ледяного ветра, она до боли всматривалась в темный пустой двор. Там были только часовые да слуги, занятые своими делами.
Кто затаился там, во тьме, собираясь, напасть на ее близких? Слишком многие могли пожелать им зла, и безликий ужас леденил ее кровь сильнее северного ветра. В панике она ринулась к двери, позвала часового и неистово забарабанила по доскам, не дождавшись ответа. Солдат вежливо предложил ей замолчать, а не то ему придется связать ее и заткнуть рот кляпом. Рианнон прижалась к двери и беспомощно всхлипнула, глотая горькие слезы, а затем снова припала к окну. Она смотрела на пустой двор и молила, молила ниспослать ей просветление, пока не стало поздно и ее пророчества не сбылись. Бесполезно. Она совершила слишком много ошибок, которые уже не исправишь. Опустив голову на шершавый подоконник, Рианнон прокляла свое глупое сердце, снова одураченное мужчиной.
При свете факелов воины обшарили каждую пядь земли в поисках улик. Всюду виднелись следы драки, но трупы исчезли. Куда их унесли и почему? И с какой стати вообще кто-то напал на этот патруль?
— Вряд ли кто-нибудь не заметит, что уронил меч или латы.
— Это могла быть какая-то мелочь, Рэймонд. — Последовало сосредоточенное молчание. — Помнишь, я нашел шпору в третьей деревне?
— Которую нам пришлось спалить дотла? Гэлан кивнул и жестом подозвал Дрисколла:
— Кто знает эти места лучше, чем люди Магуайра?
— Боюсь, что никто, — явно растерялся тот. — Они — хозяева в этих горах.
Гэлан задумался, теребя подбородок.
— Ты ведь все еще не думаешь, что это мог сделать Магуайр? — спросил Рэймонд.
— Я не берусь судить наверняка, но Рианнон была права. Пледы могли оказаться фальшивыми. И они ничего не доказывают. — Он обратился к ирландцу: — Вот ты хорошо знаешь Йэна Магуайра?
— С самого детства! — заверил Дрисколл, выпрямившись в седле. — Йэн полюбил ее всем сердцем, когда был еще сопливым мальчишкой, милорд, — добавил он извиняющимся тоном. — И так и не простил ей то, что ради мира между кланами она отдалась О'Рурку.
— Или мне!
— Он хотел сбежать с ней отсюда, — сказал Дрисколл, пожимая широкими плечами. — Даже попытался похитить, когда она отказалась.
Гэлан удивился. Вот так новость!
— Его семье пришлось здорово раскошелиться, чтобы искупить вину, и родители отослали его подальше от позора. — Он устало вздохнул и добавил: — Неудивительно, что он пытался атаковать Донегол.
— И вполне понятно.
Пришел черед удивляться Дрисколлу и Рэймонду.
— Уж не жалеешь ли ты его, Гэлан?
— Ни один нормальный мужчина не смирится с потерей, если у него уведут такую женщину, как моя жена!
Дрисколл улыбнулся.
Гэлан спешился и взял у солдата факел. В ночной тишине громко лязгнули латы, и он решительно снял с себя все, кроме кольчуги и нагрудника, и приторочил доспехи к седлу. Дрисколл одобрительно ухмыльнулся — он никогда не надевал ничего тяжелее меховой накидки, потрепанной туники и лосин.
Гэлан продолжал поиски, проклиная ночную тьму, ощупывая развороченную землю и не замечая, что сам вымазался в крови.
— Рассредоточьтесь и обыщите округу — вдруг здесь есть пещера или хижина. Куда-то же они успели скрыться! Да поосторожнее там с факелами!
Воины отправились выполнять приказ, а Гэлан вернулся к Серому. Вскоре выяснилось, что они снова искали впустую.
На околице разграбленной деревни все еще дымилось несколько домов. Жители встретили его мрачными взглядами, однако не решились пустить в дело камни, зажатые в мозолистых кулаках. Гэлан грозно глянул на крестьян и обернулся к Дрисколлу, приказав расспросить одного из них.
— Он хочет знать, зачем ты приказал своим людям на них напасть?
Гэлан послал Серого вперед, так что крестьянин испуганно отшатнулся, не спуская с Пендрагона разъяренного взгляда и выставив перед собой вилы.
— Они что, похожи на них? — Гэлан махнул рукой на двух рыцарей, по его приказу подъехавших вплотную. — Расскажи мне все, что успел запомнить!