Взгляд его метнулся к огромной кровати. Он подскочил к ней и замер. Балдахин был плотно задернут.
С трудом переводя дыхание, Гэлан несколько раз сглотнул тугой комок в горле, прежде чем решился поднять дрожащую руку и раздвинуть края занавеса.
— Матерь Божья!
Она лежала среди сгустков свернувшейся крови с развороченным до костей лицом. Огромная рана зияла на груди.
Гэлан задрожал всем своим большим, сильным телом. Он ничего не мог поделать с приступом отчаяния. Сжимая кулаки, рыцарь боролся с душевной болью. Ноги его подогнулись, в глазах вскипели слезы. Он бил и бил себя кулаками по бедрам, и жалобные рыдания рвались из его груди.
«Господи, за что?! Ты отнял ее у меня, едва я научился ее любить! За что? За что?»
Не в силах больше терпеть, он запрокинул голову, и его горестный вопль потряс древние стены замка Донегол.
Этот жуткий звук заставил часовых внять мольбам Рианнон, и они отворили двери. Рианнон кубарем скатилась по лестнице и оказалась в спальне, ошеломленно замерев возле залитой кровью кровати.
— Боже милостивый!
Зажимая рот дрожащей рукой, она отвернулась. Из глаз хлынули слезы — горькие, жгучие, полные раскаяния.
«Сиобейн, прости меня!»
Гэлан все еще стоял на коленях, запрокинув голову к потолку, и плакал навзрыд.
— Я знал, что что-то случилось, — хрипло прошептал он. — Знал! — И он снова и снова проклинал себя за то, что не послушался инстинкта и не вернулся раньше. И молил небеса избавить его от этой муки.
«Я пропал! Пропал!»
Рианнон первая обратила внимание на одежду несчастной женщины, старательно избегая смотреть на то, что осталось от ее лица.
— Это не она! — вдруг воскликнула недавняя узница и метнулась к кровати.
Гэлан встрепенулся, глаза, мокрые от слез, прищурились.
— Платье… Это не ее платье! На ней было темно-синее!
— Она вечно таскала какие-то обноски, — буркнул он, все еще не смея поверить в такую возможность.
Его сердце уже было разбито и больше не перенесет такого горя, если придется распроститься с едва обретенной надеждой.
— Нет!
— Но ее волосы…
— Я же говорю — это не она! — Рианнон боязливо протянула руку. — Я не умею допрашивать мертвых, но… — Она подцепила край рукава, приподняла холодную кисть и повернула ладонью вверх. — Это Меган! — И она показала Гэлану царапины на запястье.
Он долго смотрел на них затаив дыхание, а потом откинулся назад с такой силой, что едва не опрокинул комод. От облегчения впору было грохнуться в обморок. Не вызывало сомнений то, что истинной целью неведомого убийцы была сама Сиобейн.
— Воспользуйся своим даром, Рианнон, — велел он, хищно подобравшись всем телом. — Найди мне ее!
— Я должна прикоснуться к живому человеку! — воскликнула она, рыдая от собственного бессилия.
— Но где же тогда моя жена?
— Она была здесь, — пробормотала Рианнон, глянув на разбитое зеркало и опрокинутую свечу. — Она боролась.
— Но куда она пропала, и где черти носят Кулхэйна?!
В ответ раздалось жалобное поскуливание, и Гэлан заглянул под край тяжелой от крови простыни. Его лицо горестно скривилось. Крови было столько, что она протекла через тюфяк на пол. Он наклонился еще ниже и увидел собаку.
— Иди сюда, малыш!
Гэлан протянул руку, чтобы Кулхэйн уловил знакомый запах, и пес заскреб лапами по полу, хрипло и часто дыша. Гэлан осторожно вытащил Кулхэйна из-под кровати. Его бок был располосован страшной раной.
— Я сбегаю за травами! — подхватилась Рианнон, но на пороге спальни появился Коннал.
Рианнон едва успела задернуть края балдахина, чтобы спрятать тело Меган, а Гэлан был уже на ногах и перехватил мальчика, прежде чем тот успел увидеть, что стало с Меган и с Кулхэйном.
— Где моя мама?
— Не знаю, малыш, — выдавил из себя Гэлан. Меньше всего на свете ему хотелось открывать Конналу страшную правду.
— Но… — При виде крови на балдахине и на руках у Гэлана у мальчика задрожали губы. — Мама!
— Нет, это не она! Не она! Это ее горничная, сынок!
— Но моя мама… — Принц изо всех сил старался сохранять спокойствие. — Она принесла мне Дермотта и пожелала спокойной ночи. Она меня поцеловала на прощание!
В спальню вбежали Рэймонд и Дрисколл. Гэлан взял мальчика на руки и почувствовал, как горячие детские объятия вливают в него новые силы. Он указал взглядом на кровать и Рэймонд с Дрисколлом осторожно заглянули под балдахин. Побледнев, они обменялись с Гэланом ошеломленными взглядами. Услышав, кто лежит на кровати, Дрисколл без сил рухнул в кресло.
— Гэлан, — напомнила Рианнон, — он долго не протянет!
Гэлан понял, что больше не удастся держать Коннала в неведении.
— Кулхэйна ранили.
Дрисколл моментально вышел из ступора и кинулся к псу. Великолепная белая шкура была залита алой кровью. Коннал с криком забился у Гэлана на руках, желая оказаться рядом с верным другом, но Гэлан не отпускал мальчика. Дрисколл с Кулхэйном на руках вышел вслед за Рианнон. Гэлан опустился в кресло, и Коннал тихо плакал у него на груди.
— Гэлан, здесь было столько стражи, что и мышь не проскочит! Ничего не понимаю! — И Рэймонд, в который уже раз принялся осматривать комнату в поисках улик.
— Убийцу вообще трудно понять, — буркнул Гэлан, не спуская взгляда с кровати. — Это могла быть и она! — И снова его окатила волна страха. Он обратился к Рэймонду: — Собери всю челядь, не исключая женщин и детей, находившихся этой ночью в замке! — Ласково гладя Коннала по плечу, он с неожиданной яростью выпалил: — Клянусь, я засеку до смерти проклятых часовых!
— Гэлан! — окликнул Рэймонд.
Он подошел к кровати, наклонился, поднял с пола рукоятку кинжала и показал ее Гэлану.
— Это ее, — прошептал Пендрагон, сжимая в кулаке поломанный кинжал в отчаянной надежде ощутить тепло ее прикосновения. Бесполезно — это была холодная, мертвая сталь. Его взгляд продолжал шарить по полу. Вот еще одна лужа крови, а рядом отпечатки трех тонких пальцев. С тоскливо сжавшимся сердцем он представил, как отчаянно боролась Сиобейн, потеряв преданную горничную и верного пса. Убийца захватил ее с собой, и, глядя на измученные останки Меган, страшно было подумать, что могло статься с принцессой.
— Он не мог протащить ее мимо часовых, да и во дворе еще было полно народу! Как же он выбрался?
— Я знаю. — Гэлан вздрогнул от неожиданности, а Коннал вырвался из его рук и направился к сундуку, небрежно придвинутому к стене. — Вот здесь!
Гэлан мигом оттолкнул сундук, и Коннал налег плечом на стену. Потайная дверь поддалась, и Пендрагон распахнул ее до конца. Рыцарь заглянул в темную дыру и сразу заметил глубокие борозды на грязном полу. Его мрачный взор обратился на Коннала с немым вопросом.
— Мама взяла с меня клятву никому про это не рассказывать! — признался малыш, доверчиво запрокинув лицо. — Мой о… О'Рурк сделал это на случай бегства. Кажется, мама говорила, что этот проход ведет за стены, в рощу на ближнем холме.
Гэлан не сводил с мальчика грозного взгляда.
— Я поклялся всеми святыми! — чуть не плача, оправдывался малыш, и Гэлан в раскаянии опустился на колени.
— Все в порядке, сынок! Я рад, что ты рассказал мне об этом сейчас!
— Это знали только мы с мамой, милорд! Она не говорила даже тете Ри! — добавил Коннал, словно стараясь выгородить младшую сестру своей матери. Он показал на кожаные ремни и сказал: — Вот за это надо потянуть изнутри, чтобы дверь закрылась. — Мальчик не решался заглянуть в лицо Гэлану. — Так мама входила и выходила из комнаты, когда ты только приехал в замок.
Гэлан осторожно погладил его по растрепанным рыжим вихрам, и у Коннала задрожали губы.