Найл хихикает, его мускулистое тело плавно движется так, что я прижимаюсь к увитой виноградом высокой каменной стене, окружающей сад за домом, в тени, чтобы никто из проходящих не мог нас увидеть, если только они не смотрят по-настоящему.
— Нет, девочка, — говорит он тем же низким голосом, и в тусклом свете я вижу тот жар, ту тоску, которые я видела раньше на его лице. Как будто он на самом деле не пытается скрыть это, желая, чтобы я увидела, как он тоскует по мне.
Это опьяняет, особенно после того, как Коннор держится на расстоянии и настаивает на том, что у него нет намерения делать что-либо даже близкое.
— Тем не менее, я хотел увидеть тебя, — бормочет он, его рука скользит по моей талии. Его ладонь грубая, и она слегка цепляется за сизо-серый шелк. — Это прекрасное платье. Жаль, что мужчина, который видел тебя в нем большую часть вечера, не тот, кто заслуживает тебя.
— О? — Я вздергиваю подбородок, пытаясь не показать ему, как от одного его прикосновения у меня перехватывает дыхание. — И этим мужчиной будешь ты?
— О, нет, девочка, — говорит Найл с мягким смешком, его рука опускается на мое бедро. — Я тебя не заслуживаю. Ни на йоту. Но это не значит, что я не хочу тебя. Потому что, поверь мне, девочка, ничего я не хочу больше, чем тебя.
От его слов мне становится немного не по себе. Я чувствую, как мой пульс бешено стучит по венам, бедра сжимаются от возбуждения, которое он вызвал, и шелк моей юбки развевается вокруг колен на ветру с ароматом зелени и цветов, когда губы Найла приближаются к моим.
— Больше, чем ты хочешь, чтобы Лиам сохранил свое место? — Спрашиваю я на вдохе, прежде чем его губы опускаются на мои, и я вижу, как напрягается его лицо, когда он отстраняется.
— Иисус, Мария и Иосиф, с тобой нелегко, не так ли? — Спрашивает он, поджимая губы. — Я почти такой же плохой, как мужчина, за которого ты выходишь замуж. Ты все еще выходишь за него замуж, Сирша?
— Почему ты хочешь знать? — Я бросаю на него сердитый взгляд. — Значит, ты хочешь снова попытаться убедить меня в обратном?
— Сирша, если бы я думал, что смогу убедить тебя не выходить замуж за Коннора Макгрегора, я бы сделал это умоляя на коленях, если бы пришлось. Но если я говорю тебе правду, я не думаю, что это имело бы хоть какое-то значение. Ты так же упряма, как и красива, и как только ты что-то решишь, что ж… ты, черт возьми, обязательно это сделаешь. — Он вздыхает. — Это часть того, почему…
Найл обрывает себя, и мое сердце подпрыгивает, когда я смотрю на него, гадая, что он собирался сказать.
— Тогда почему ты здесь, если не думаешь, что сможешь отговорить меня от брака с Коннором? — Шепчу я. Я даже не уверена, что хочу знать ответ. Я думаю, что это могло бы быть для меня более разрушительным, чем все, что происходило до сих пор, если бы я в это верила.
— Черт возьми, если я знаю, — рычит Найл, снова придвигаясь ко мне. Я чувствую древесный, пряный аромат его одеколона, теплой кожи его куртки, слабый намек на масло и смазку от его мотоцикла. Этим он напоминает мне Коннора, сурового и с резкостью, которая пугает и возбуждает меня одновременно, но для Найла это не лицо, которое он надевает, чтобы убежать от того, кем он был раньше. Это просто он. Так было всегда, сколько я его знаю.
Возможно, у меня действительно есть тип мужчин, и это не тот, который я думала.
— Я здесь, потому что хотел увидеть тебя, Сирша, — бормочет он. — Вопреки всему моему здравому смыслу, мне нужно было увидеть тебя. И да, я хотел знать, изменилось ли что-нибудь в твоем браке с этим ублюдком, но я не ожидал, что это изменится. Я просто… хотел…
— Если бы ты действительно преследовал меня, ты бы знал, что я сегодня купила свадебное платье, — тихо говорю я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. — Оно действительно очень красивое.
Одна его рука все еще покоится на моем бедре. Он опускает другую, берет мою левую руку и поднимает ее, чтобы посмотреть на мое кольцо. Бриллианты и сапфиры мягко мерцают в тусклом свете, и Найл вздыхает, потирая большим пальцем тыльную сторону моей ладони.
— Я бы никогда не смог подарить тебе такое кольцо, девочка, — бормочет он. — Даже если бы мне посчастливилось получить шанс. Но я никогда не был бы достаточно хорош, чтобы быть там, где сейчас Макгрегор.
Что-то сжимается у меня в груди при этом.