Виктор фыркает.
— Твои семейные проблемы здесь не обсуждаются, Романо. Мы все здесь, потому что верим, что Коннор справится с управлением Королей лучше, чем его брат, что он сильнее и мудрее, а также опытнее.
— Я ценю твою веру, — бормочу я. — Но почему сейчас?
Виктор пожимает плечами.
— Я помню тебя раньше, когда твой отец растил тебя, чтобы ты стал его наследником, даже если это было до того, как Братва и Короли начали работать вместе. Я уважал тебя как будущего лидера, даже если тогда у нас не было перемирия. Я думал, твой отец сделал неудачный выбор в пользу Бьянки.
— Ты работал с ним. С моим сводным братом. — Я прищуриваю глаза. — Почему, если ты был о нем такого плохого мнения?
— Я использовал его, — категорично говорит Виктор. — Я с ним не работал. Мы с твоим отцом работали вместе, пока я не узнал, что он предатель. Мне не было никакой пользы от Бьянки, кроме того, что он мог для нас сделать. Я не одобрял план твоего отца сделать его своим наследником, и, если бы нам удалось захватить итальянскую территорию, я бы сделал восхождение Лиама на этот пост условием продолжения нашего перемирия. Конечно, это было тогда, — добавляет он, видя прищуренные глаза Луки. — Теперь мы все работаем вместе; итальянцы, русские и ирландцы, и ты теперь дома. Законный наследник. Твой брат выбрал свой путь, ты выбрал свой. Как ты хочешь пройти его, Коннор Макгрегор?
— Начнем с того, что я не желаю смерти своему брату. — Я говорю это так твердо, как только могу, не оставляя места для недопонимания. — Изгнание, я могу согласиться. То, что Лиам и Анастасия останутся здесь, в Бостоне, создавать свою семью, вызовет только больше проблем. Им придется уехать. Но у меня нет желания…
— Иногда эти свободные концы лучше связать, — вмешивается Виктор, но Лука качает головой.
— Я согласен с Коннором, — резко говорит он. — Изгнание для Лиама, а не смерть. Он был достаточно наказан физически.
— Ты так говоришь только потому, что его жена — лучшая подруга твоей жены…
— Хватит! — Я редко повышаю голос, и его грохота в гулкой комнате достаточно, чтобы заставить даже моих людей отступить на шаг. — Ты вернул меня сюда, ты, Виктор, и ты, Лука, и особенно ты, Грэм, чтобы руководить. И это то, что я сделаю. Я, блядь, буду вести дела, и это начнется с того, что прямо сейчас, под моим присмотром, с моим братом ничего не должно случиться. Ни один волос не упадет с его головы, пока вы не услышите, как я скажу своим собственным голосом, что передумал. У меня нет привычки делать вдов, а он мой брат, — повторяю я сквозь стиснутые зубы. — Я не потерплю неповиновения в этом, и кто бы ни причинил ему вред, я сделаю то же самое или хуже с вами, по частям за то, что вы с ним сделаете. Я понятно выразился? — Я оглядываю комнату. — Меня все поняли?
— Да, сэр, — вторят мои люди, и Грэм коротко кивает. Виктор, Левин, Лука и Алессио выглядят менее чем довольными.
— Я не один из твоих пехотинцев, чтобы со мной так разговаривали, — резко говорит Виктор. — Но у меня нет намерения причинять вред мальчику, если только мы все не придем к соглашению, что это лучший выбор. Я бы не стал действовать опрометчиво, исходя из своего личного мнения, и не стал бы приказывать своим людям делать это, — добавляет он, бросая взгляд на Левина.
— Я уже говорил, что я за изгнание, — говорит Лука. — Возможно, даже для того, чтобы…
— Только не на Манхэттен. — Я прервал его. — Я знаю, что ты собирался сказать дальше. Ты сказал, что твоя жена близка с Анастасией, верно?
Лука выглядит встревоженным, но кивает.
— Тогда я уверен, что вы обсуждали, без моего ведома, вопрос о том, чтобы забрать моего брата и его жену и поселить их где-нибудь на Манхэттене под вашей защитой? — Я делаю угрожающий шаг к нему и вижу, как руки охраны Луки дергаются в унисон, когда Джейкоб и Квинт тоже двигаются вместе со мной. — Чтобы Анастасия и твоя жена могли строить козни вместе? Я думаю, что нет. Уже сейчас ясно, что у вас в семье не такая дисциплина, как должна быть у дона мафии…
— Ты не будешь так отзываться о моей жене и о моей семье блядь. — Лука сердито смотрит на меня. — Она беременна…
— Мне все равно, даже если она рожает, пока мы говорим. Она не будет укрывать Лиама и Анастасию, чтобы они могли вступить в сговор. На Манхэттен тоже вход воспрещен.
— В скольких городах ты планируешь запретить доступ мальчику и как ты намерен обеспечить это соблюдение? — Вмешивается Виктор, а затем пожимает плечами в ответ на мое сердитое выражение лица. — Я не говорю, что я против этого. Мне просто любопытно, как далеко ты планируешь зайти в этом.