— Ты выглядишь расстроенной, девочка, — проницательно замечает Найл, впуская меня. — На этот раз у меня есть для тебя бутылка вина, — говорит он с улыбкой, указывая на бутылку и бокал на столешнице. — Я мог бы сказать, что в прошлый раз ты не была так уж неравнодушна к пиву.
Я бываю придирчива к своему вину, но я не говорю ему об этом. Важна сама мысль, и я наливаю стакан после того, как он вытаскивает пробку, вращая его, пока я смотрю на него, пока мы стоим на кухне.
— Я не знаю, сработает ли это, — тихо говорю я. — Здесь так много конфликта интересов. И я… — Я мгновенно вижу боль на лице Найла, и я знаю, что он, должно быть, думает, что я веду его за собой. Возможно, так и есть. Мне так много нужно переделать, так много вещей, о которых мне нужно думать, беспокоиться. — Тебе нужно убедить Лиама и Анастасию просто уйти, — убеждаю я его. — Для них будет намного лучше, если они это сделают. Терпение Коннора на исходе, и…
— Ты же знаешь, что я пойду с ними, если они уйдут? — Найл прерывает меня, его темно-синие глаза сосредоточены на мне. Он осторожно забирает бокал из моей руки, отставляет его в сторону, когда ставит свое пиво, и берет мои руки в свои. — Это то, чего ты хочешь, девочка? Чтобы я ушел? Чтобы все это закончилось?
Конечно, нет, хочу сказать я, но сдерживаюсь.
— В конце концов, я должна быть верна своему мужу, — твердо говорю я ему. — Это мой долг. Это то, что я обещала, что я обязалась делать. Все, что мне позволено за пределами этого, не может противоречить тому, что нужно от меня моей семье. Что нужно от меня.
Найл придвигается ближе ко мне, его стройное мускулистое тело почти касается моего, его руки перемещаются с моих на талию, когда он притягивает меня ближе к себе.
— Ты так чувствуешь себя лучше? — Спрашивает он, его пальцы скользят по шелковистой ткани моего платья, сжимаясь на мне, когда наши тела соприкасаются. — Долг и все дела? Я знаю, Сирша, что-то в тебе хочет этого так же сильно, как и я. Или я просто заполняю пробелы, которые не может заполнить твой муж?
— Я сказала тебе, что это такое. — У меня немного перехватывает дыхание от его рук на мне, но я заставляю себя сосредоточиться. — Найл, среди людей моего мужа есть шпион или кто-то, создающий проблемы. Если Лиам внедрился в банду Коннора, пытаясь уничтожить его изнутри, вместо того чтобы договориться с ним лицом к лицу или просто уйти…
Найл качает головой, его хватка на мне ослабевает, когда он немного отступает, на напряженных чертах его лица ясно читается разочарование.
— Ты сейчас играешь, девочка? Используешь меня для получения информации для своего мужа? После того, как ты обвинила меня в использовании тебя?
Я чувствую, как у меня щиплет в глазах, но я с трудом сглатываю, качая головой.
— Это то, чего он хочет от меня, — тихо признаю я. — Но нет. Я не хочу этого делать. Я хочу…я желаю, чтобы это было отделено от всего этого. Лиам, Коннор, политика, ложь и беспорядок во всем этом… я хотела бы, чтобы у нас могло быть что-то, что не имело бы ко всему этому никакого отношения. Но это мир, в котором мы живем, Найл, и, кажется, все возвращается к…к этому. К королям.
Найл поджимает губы.
— Может быть, я был дураком, — грубо говорит он, и даже когда он говорит, я вижу, как сильно он хочет прикоснуться ко мне, как сильно он хочет подойти ко мне. — Поверив, что у меня когда-нибудь может быть что-то с ирландской принцессой.
На этот раз к нему обращаюсь я.
— Найл, дело не в этом, это не имеет к тому никакого отношения.
— Я всегда восхищался тобой, — мягко говорит он, его руки снова скользят к моим бедрам, как будто их тянет туда, слегка прижимаясь ко мне. — Я наблюдал за тобой, хотел тебя, думал, какая ты красивая. Какая сильная. Я был готов хотеть тебя всю оставшуюся жизнь, потому что я всегда собирался быть лучшим другом Лиама, и я бы никогда не причинил ему боль. Никогда не нарушая верность, которой я был обязан ему. — Он испускает долгий, прерывистый вздох. — Я могу понять, девочка, как работает такая верность. Ты никогда не сможешь поставить меня на первое место, потому что этим ты обязана Коннору. Но это чертовски обидно, Сирша, что теперь ты принадлежишь ему. Что ты всегда будешь принадлежать ему, прежде чем когда-либо сможешь стать моей.
Он наклоняется, его рот захватывает мой, но это не тот яростный, страстный, голодный поцелуй, что был раньше. Это медленно и печально, как будто он запоминает мои губы, рисует меня в своем воображении, пока его руки блуждают по моему телу.