Вскоре могли бы пятеро матерых гончих оставить покровительство над мальчиком — совершенно признавали они владычество юного хозяина. Но не оставляли они, ибо не любовью дарили они ребятенка, а обожанием.
Фюна, может, даже смущало такое их пастырство. Если бы мог он — сурово одернул бы собак, да и сам мальчик сумел бы сурово одернуть его самого, осмелься он. Ибо таков был порядок Любовей у Фюна: первый — мальчик, следом — Бран, Школан и трое их щенков, дальше — Кэльте мак Ронан, а уж потом все остальные воители. Всех любил он, однако в таком вот порядке. Заноза, что лезла в лапу Брану, попадала и в ногу Фюну. Весь мир это знал, и не было такого воителя, кто не признавал бы горестно, что была причина у этой любви.
Мало-помалу мальчик научился разбирать людскую речь и разговаривать и наконец смог поведать свой сказ Фюну.
Много было пробелов в рассказе том, ибо дети мало что помнят. Деянья стареют за день, хоронятся за ночь. Новые воспоминания толпятся вокруг старых, человеку приходится уметь забывать, а не только помнить. Целая новая жизнь началась у этого мальчика, жизнь мгновенная и памятная, и потому его свежие воспоминания смешались с былыми, затмили их, и не очень уверен он был, случилось ли то, о чем он говорит, в этом мире или же в том, что покинул он.
Глава седьмая
— Я жил, — рассказал он, — в просторном красивом месте. Там были холмы и долины, леса и потоки, но куда бы ни шел я, всегда приходил к скале, такой высоченной, будто упиралась она в небеса, и такой отвесной, что даже козлу не пришло бы на ум влезть по ней.
— Не знаю такого места, — задумчиво молвил Фюн.
— Нет такого в Ирландии, — сказал Кэльте, — но в краях сидов есть такое место.
— Истинно так, — сказал Фюн.
— Летом я ел плоды и коренья, — продолжал мальчик, — а зимой еду мне оставляли в пещере.
— И никого с тобой не было? — спросил Фюн.
— Никого, только олениха, она любила меня, — и я ее любил.
— Ахти! — горестно вскрикнул Фюн. — Рассказывай дальше, сынок.
— Темный суровый человек часто приходил за нами и говорил с оленихой. Иногда нежно, тихо, просительно, а иногда громко кричал грубым, сердитым голосом. Но как бы ни говорил он, олениха пятилась от него с ужасом, и человек всегда уходил бешеный.
— Это Темный Колдун из народа богов, — в отчаянии закричал Фюн.
— Так и есть, душа моя, — сказал Кэльте.
Последний раз я видел олениху, — продолжил рассказ мальчонка, — когда темный человек говорил с ней. Говорил долго. Говорил нежно и злобно, нежно и злобно, и я подумал, что никогда не умолкнет он, однако в конце он стукнул ее ореховым прутом, и она поневоле двинулась следом, когда он ушел. Она оборачивалась ко мне то и дело и плакала горестно — так, что любой бы ее пожалел. Я пытался пойти за ней, но не смог двинуться с места, и плакал ей вслед — с яростью и печалью, пока не видно и не слышно стало ее. И тут я упал на траву, чувства оставили меня, а когда проснулся — был на холме посреди стаи собак, там-то вы меня и нашли. Этого мальчика фении поименовали Ошином, или же Олененком. Он вырос в великого воина, стал главным слагателем песен во всем белом свете. Но с сидами он еще не сквитался. Ему предстояло вернуться к Дивным, когда придет время, и составить все эти сказания, ибо им они и были сложены.
Сватовство к Бекфоле
Глава первая
Откуда Бекфола взялась, нам неведомо. Не знаем мы наверняка и того, куда она делась. Мы даже не знаем ее настоящего имени, ибо наделили ее прозвищем Бекфола, или же «бесприданница» либо «с малым приданым». Бесспорно одно: она исчезла из мира, который известен нам, и отправилась в царство, куда и догадка ей вслед не доберется.
Все это случилось в те дни, когда Дермод, сын знаменитого Айда Слане48, был владыкой Ирландии. Сам не женился, но было у него множество приемных сынов, королевичей из четырех пятин, которых отцы отправили в знак своей преданности и любви к Ард Ри, и долг свой приемного отца Дермод выполнял праведно49. Среди королевичей в его доме был Кривтанн, сын Айда, короля Лейнстера, которого Верховный король ставил превыше всех, о ком по-отечески пекся. Что и неудивительно: паренек любил его ответно, был пылок, умен и скромен, как и положено королевичу.