Она сказала Конну, что слава о его сыне Арте достигла даже Многоцветной земли и что сама она влюблена в юнца. Такое не показалось бессмысленным тому, кто сам не раз навещал Дивных и знал, сколько людей того мира покидает родные края ради смертной любви.
— Как же звать тебя, милая дева? — спросил король.
— Звать меня Делвкаем (Красивый облик), я дочь Моргана, — сообщила она.
— Наслышан о Моргане, — сказал король. — Он великий колдун.
В той беседе Конн обращался к ней вольно, что пристало лишь королю. В какой миг позабыл он об усопшей супруге, нам неизвестно, однако точно одно: в тот миг дорогое и милое воспоминание больше не тяготило его ум. Когда Конн заговорил, голос его был печален.
— Ты любишь моего сына!
— Кто в силах избегнуть любви к нему? — пробормотала она.
— Когда женщина говорит с мужчиной о любви к другому, она немила. К тому же, — продолжил он, — когда говорит она с человеком, у которого нет жены, о любви к другому, она немила.
— Мне б не хотелось быть немилой тебе, — проговорила Бекума.
— И все же, — сказал король величаво, — не встану я между женщиной и ее выбором.
— Я не знала, что нет у тебя супруги, — сказала Бекума, хотя, конечно же, знала.
— Теперь-то знаешь, — сурово отозвался король.
— Что мне поделать? — спросила она. — Мне замуж пойти за тебя или за твоего сына?
— Тебе выбирать, — сказал Конн.
— Если позволишь мне выбрать, это значит, что тебе я не очень нужна, — сказала она, улыбнувшись.
— Тогда не позволю тебе выбирать, — воскликнул король, — и женой ты станешь мне.
Взял ее руку в свою и поцеловал.
— Приятна эта бледная тонкая длань. Приятны и стройные стопы, что вижу в бронзовых туфлях, — сказал король.
Выждав положенный срок, она продолжила:
— Я б предпочла, чтобы твоего сына не было в Таре, когда я там, полный год, ибо не хочу встречаться с ним, пока не забуду его и хорошенько не узнаю тебя.
— Не желаю я изгонять сына, — возразил король.
— Это не будет изгнанием, — сказала она. — Долг королевича может быть на него возложен, и сын, пока в отъезде, пусть пополняет знания об Ирландии и о людях. Кроме того, — продолжала она, потупив взор, — если вспомнишь причину, почему я здесь, поймешь, что, если твой сын останется, это будет неловко нам обоим, ему мой вид досадит — если помнит он мать.
— Тем не менее, — сказал Конн упрямо, — не хочу изгонять сына, это неловко и лишне.
— Всего на год, — взмолилась она.
— И все же, — задумчиво молвил он, — твой довод разумен, и я поступлю, как ты скажешь, но руку даю и слово, мне это не по нраву.
Отправились они стремительно и радостно к дому и вскоре достигли Тары королей.
Глава четвертая
Часть образования королевича — хорошо играть в шахматы и постоянно упражнять ум ввиду грядущих суждений, что призовут его выносить, и обстоятельств путаных, изнурительных и ошеломительных, какие затуманивают дела, о которых предстоит судить. Арт, сын Конна, сидел за игрой с Кромдесом, чародеем отца.
— Будь очень внимателен с ходом, который собрался сделать, — сказал Кромдес.
— МОГУ ли я быть внимателен? — спросил Арт. — Ход, о котором ты думаешь, — в моей ли он власти?
— Нет, — признал чародей.
— Тогда незачем быть внимательнее, чем обычно, — ответил Арт и сделал ход.
— Это ход изгнания, — сказал Кромдес.
— Поскольку сам я себя не изгоню, похоже, изгонит меня отец, однако я не понимаю за что.
— Твой отец тебя не изгонит.
— Кто же тогда?
— Твоя мать.
— Моя мать умерла.
— У тебя теперь новая, — сказал чародей.
— Вот это новость, — промолвил Арт. — Кажется, я не полюблю свою новую мать.
— Полюбишь сильнее, чем любит тебя она, — сказал Кромдес, имея в виду, что возненавидят они друг друга.
Пока они говорили, в чертоги вошли король и Бекума.
— Пойду поздороваюсь с отцом, — сказал юноша.
— Лучше бы ты подождал, пока за тобой не пошлют, — посоветовал ему чародей, и оба вернулись к игре.
В свое время явился гонец короля и велел Арту покинуть Тару немедленно — и оставить Ирландию на год.
Арт уехал из Тары в тот вечер, и целый год не видать его было в Ирландии. Однако за это время ни у короля, ни в Ирландии дела не ладились. Прежде каждый год пожинали три урожая зерна, но пока Арт отсутствовал, никаких урожаев не вызрело и не было молока. Вся земля голодала.