Она обвинила его перед народом его и пожаловалась, что он забрал у нее корову, а четыре обещанных, за которых он поручился, ей не отдали, и потому требует она суда от него и справедливости.
— Если сочтешь это справедливым, я дам тебе двадцать коров от себя, — сказал Фиахна.
— Не приму я и всех коров Ольстера! — завопила она.
— Суди же тогда сама, — сказал король, — и если смогу я выполнить твое требование — я его выполню.
Не любил он быть неправым и не хотел, чтоб оставалась хоть у кого-то к нему неудовлетворенная жалоба.
Черная Карга объявила решение, и королю полагалось его исполнить.
— Я пришла, — сказала она, с востока на запад, ты должен пройти с запада на восток и сразиться за меня — отомстить королю Лохланна.
Фиахне пришлось сделать, как она велела, и, пусть и скрепя сердце, отправился он через три дня в Лохланн, взяв с собой десять отрядов.
Послал вперед себя гонцов к Большому Олгаргу, предупреждая его о своем приходе, о намерениях своих и о числе войска, а когда приплыл, Олгарг встретил его с равными силами, и вступили они в войну.
В первом бою триста людей из Лохланна полегло, но в следующей битве Олгарг Мор сражался нечестно, ибо выпустил из своего шатра ядовитых овец, они напали на людей Улада и убили их девять сотен.
Такое жуткое было побоище, учиненное теми овцами, и такой они ужас посеяли, что никто не мог перед ними устоять, однако по великой удаче высился рядом лес, и люди Ольстера, воины, королевичи и колесничие вынуждены были влезть на деревья, и расселись они на ветвях, словно могучие птицы, пока ядовитые овцы бродили внизу, угрожающе блеяли и рыли землю.
Фиахна Финн тоже сидел на дереве, высоко-высоко, и был безутешен.
— Позор нам, — сказал он.
— Большое везение, — сказал человек с нижней ветки, — что овцы не лазают по деревьям.
— Вечный позор нам, — продолжил король Ольстера.
— Если те овцы научатся лазать, нам точно конец, — проговорил человек снизу.
— Я спущусь и сражусь с овцами, — сказал Фиахна. Однако все остальные не пустили его.
— Неправильно это, — сказали они, — чтоб ты воевал с овцами.
— Кто-то же должен с ними сразиться, — молвил Фиахна Финн, — но никто из моих людей не должен больше погибнуть, пока сам я воюю, ибо если судьба мне сгинуть — так тому и быть, не избегу, а если судьба сгинуть овцам — пусть: нет человека, способного обойти свой рок — нет и такой овцы.
— Слава богам! — сказал воин, сидевший повыше.
— Воистину! — отозвался тот, кто сидел еще выше, и остальные воины пожелали владыке удачи.
И принялся он спускаться с дерева скрепя сердце, но, когда висел уже на нижней ветке и собрался спрыгнуть, заметил, что идет к ним высокий воин. Король подтянулся на своей ветке и сел, свесив ноги, — поглядеть, что предпримет тот воин.
Чужак оказался очень высоким, одетым в зеленый плащ с серебряной пряжкой на плече. На волосах у него виднелся золотой обруч, на ступнях — золотые сандалии, и над судьбиной людей Ирландии смеялся он от души.
Глава седьмая
— Некрасиво с твоей стороны смеяться над нами, — сказал Фиахна Финн.
— Ну как же не посмеяться над королем, что вцепился в ветку, а его армия угнездилась вокруг, словно куры? — спросил чужак.
— Тем не менее, — отозвался король, — с твоей стороны было б учтиво не хохотать над несчастьем.
— Мы смеемся, покуда способны, — заметил чужак, — и благодарим за возможность.
— Влезай на дерево, — сказал Фиахна, — ибо, сдается мне, ты воспитанный человек, а сюда, как я вижу, бросились ядовитые овцы. Я предпочту защитить тебя, — продолжил он, — чем смотреть, как тебя убивают, ибо, — договорил он печально, — сейчас слезу сражаться с овцами.
— Меня не тронут, — сказал чужак.
— Кто ты? — спросил король.
— Я Мананнан, сын Лира.
Фиахна понял, что этого человека нельзя уязвить.
— Что ты мне дашь, если я спасу тебя от овец? — спросил Мананнан.
— Дам все, что попросишь, если найдется у меня это.
— Прошу право на твою корону и на твои владения — на один день.
У Фиахны перехватило дух от такого запроса, и не сразу взял себя в руки, затем ответил он мирно:
— Ни единому человеку Ирландии не дам я погибнуть, если могу спасти. Все, что есть у них, отдают они мне, и все, что есть у меня, отдаю им, и если должен отдать и это — отдам, хотя легче расстаться мне с жизнью.
— Договорились, — сказал Мананнан.
Что-то было завернуто у него в складках плаща, развернул он это и показал.