— Ты влюбился в этих коров? — спросил его Брандув.
— Влюбился, — ответил Монган.
— Как и всё, — сказал король Лейнстера.
— Никто не видел, — подтвердил король Лейнстера. Никогда я не видел ничего, что хотелось бы мне иметь сильнее, чем это стадо, — сказал Монган.
— Эти коровы, — произнес король Лейнстера„ — чудеснее всех в Ирландии, а Дув-Лаха, — продолжил он задумчиво, — самая красивая женщина во всей Ирландии.
— Нету лжи в том, что ты говоришь, — сказал Монган.
— Не диво ли, — сказал король Лейнстера, — что есть у меня то, чего хочешь ты всей душой, а у тебя — то, чего жажду я всем сердцем?
— Диво и впрямь, — проговорил Монган, — но чего же ты жаждешь?
— Дув-Лаху, конечно, — ответил король Лейнстера.
— Желаешь сказать, — молвил Монтан, — что обменяешь мне это стадо из пятидесяти белейших коров с рыжими ушами…
— …и пятидесяти телят, — продолжил король Лейнстера.
—.. на Дув-Лаху, как ни на какую другую женщину?
— Обменяю, — вскричал король Лейнстера и хлопнул себя по колену при этом слове.
— Уговор, — взревел Монган, и короли пожали друг ДРУГУ руки.
Монган призвал своих людей, и, пока не возникли другие речи и перемены, поставил стражу позади стада и двинулся домой в Ольстер.
Глава одиннадцатая
Дув-Лаха желала знать, откуда взялись коровы, и Монган сказал ей, что их ему дал король Лейнстера. Она влюбилась в коров, как и Монган, — но никому на свете не избежать той любви: что это были за коровы! Чистое чудо! Монган с Дув-Лахой играли в шахматы, а затем выходили во двор поглядеть на коров, возвращались и говорили друг с дружкой о них. Всё они делали вместе — нравилось им друг с дружкой.
Но все же пришли перемены.
Как-то утром во дворце послышался страшный шум, топот коней и грохот доспехов. Монган глянул в окно.
— Кто пришел? — спросила Дув-Лаха.
Но Монган ей не ответил.
— Эдакий шум возвещает о короле, — продолжала Дув-Лаха.
Но Монган не проронил ни слова. Дув-Лаха сама подошла к окну.
— Кто этот король? — спросила она.
И муж ей ответил.
— Это король Лейнстера, — скорбно промолвил он.
— Что ж, — удивилась Дув-Лаха, — разве не рады ему?
— Рады, конечно, — печально ответил Монган.
Пойдем же и встретим его как подобает, — предложила Дув-Лаха.
— Давай не приближаться к нему вообще, — сказал Монган, — ибо явился он завершить нашу сделку.
— О какой сделке речь? — спросила Дув-Лаха.
Но Монган не нашелся с ответом.
— Пойдем же, — сказал он, — ибо так полагается.
Монган с Дув-Лахой вышли и встретили короля Лейнстера. Привели его и его воинов в чертоги, принесли воду для омовения, приготовили комнаты и все обустроили для гостей чин чином.
В ту ночь было пиршество, а после него — празднество, и король Лейнстера на радостях не сводил глаз с Дув-Лахи, а иногда из груди его рвались великие вздохи, и, бывало, возился он на своем месте, будто в смятении духа и умственных муках.
— Что-то нехорошо с королем Лейнстера, — прошептала Дув-Лаха.
— Мне все равно, коли так, — сказал Монган.
— Ты должен спросить, чего ему не хватает.
— Я о том не желаю знать, — сказал Монган.
— Но ты все же обязан, — настаивала она. И Монган спросил его, и голос его был грустен.
— Не хватает ли тебе чего? — спросил Монган у короля Лейнстера.
— Еще как не хватает, — ответил Брандув.
— Если эта вещь есть в Ольстере, я добуду ее для тебя, — скорбно проговорил Монган.
— Она в Ольстере, — ответил Брандув.
Не желал Монган произносить ничего большего, но король Лейнстера был очень рьян, а все вокруг слушали, и Дув-Лаха дергала его за рукав, и он сказал:
— Чего же ты хочешь?
— Хочу Дув-Лаху.
— Я тоже ее хочу, — сказал Монган.
— Ты согласился на сделку, — сказал король Лейнстера, — мои коровы и их телята — за твою Дув-Лаху, а тот, кто заключил сделку, ее не нарушает.
— Никогда не слыхал я доселе, — проговорил Монган, — чтоб человек отдал свою жену.
— Пусть и не слыхал ты такое доселе, придется тебе отдать, — сказала Дув-Лаха, — ибо честь дольше жизни.
Эти слова Дув-Лахи разгневали Монгана. Лицо его сделалось красным, словно закат, и вены вздулись на шее и лбу.