— Вот еще один! — воскликнула Кевог, таща за собой связанного героя.
— Каков жирдяй, — молвила Киллен и покатила упитанного фения, аки колесо.
— Вот, — сказала Паран, — не мужчина, а любо! Такого можно и сожрать, — пробормотала она и облизнула губу, на которой волосы росли не только наружу, но и внутрь.
А связанный герой стонал в ее руках, потому что знал: и впрямь судьбой уготовано ему быть сожранным, но он предпочел бы упокоиться где угодно в земле, чем быть похороненным в пасти этой рожи. Но пока все о них.
Глава V
В пещере воцарилась тишина: лишь голоса ведьм и едва слышные стоны фениев, однако снаружи стоял жуткий шум, ибо все вернулись с охоты вместе с собаками, и, хотя мужчины пошли в пещеру, собаки не стали.
Они были слишком умны для этого.
Стояли снаружи, взъяренные и охваченные ужасом, ибо чуяли своих хозяев и нависшую над ними опасность, а может быть, они чуяли несущиеся из пещеры запахи, для них пока неведомые и зело тревожные.
От своры собак доносился такой брех и лай, рычание, вой, бурчание, визг, скулеж и рык, что и слов не найти. Время от времени какой-нибудь пес чуял среди тысячи запахов и запах своего хозяина; шерсть на холке у него вздыбливалась, словно свиная щетина, а вдоль позвоночника поднималась она зубчатым гребнем. Потом пес этот с налитыми кровью глазами, оскаленными клыками, с хрипом, рычанием и глухим ворчанием бросался к пещере, а потом останавливался и крался обратно, шерсть опущена, хвост поджат, глаза тревожно скошены в униженном извинении, и длинный визгливый стон скорби доносился от морды его.
Три сестрицы схватили свои каленые мечи с широкими желобами и изготовились поразить фениев, но, прежде чем сотворить это, они еще раз выглянули из пещеры, чтобы посмотреть, не остался ли там какой-нибудь припозднившийся и тем избегающий расправы воин, и впрямь увидели они, как один приближался к ним; Бран и Школан прыгали рядом с ним, в то время как все остальные псы начали рвать себе глотки лаем, скаля пасти, подвывая и виляя хвостами при виде рослого, доблестного и белозубого воина — Голла Мора Мак-Морна.
Собаки стояли снаружи, взъяренные и охваченные ужасом., ибо чуяли своих хозяев и нависшую над ними опасность, а может быть, они чуяли несущиеся из пещеры запахи, для них пока неведомые и зело тревожные
— Мы убьем его первым, — сказала Кевог.
— Этот особенный, — молвила Киллен.
— А каждая из нас троих справится с сотней, — заметила Иаран.
Три мерзкие, отвратные и возмутительные карги двинулись навстречу сыну Морны, и, когда Голл увидал эту троицу, выхватил он меч, поднял щит и десятью большими прыжками подскочил ближе.
Во время этой схватки замер весь мир. Ветер стих; облака встали; сам старый холм затаил дыхание; каждый воин внутри обратился в слух; псы расселись широким кругом вокруг сражающихся, головы набок, морды вперед, пасти приоткрыты, хвосты поджаты. Время от времени какой-нибудь пес тихонько подскуливал и клацал зубами, но кроме того — ни звука, ни движения.
Долгий это был бой. Тяжкая и хитроумная битва, и Голл выиграл ее благодаря храбрости, умению и удаче; ибо одним верным взмахом меча разрубил он двух могучих бесовок на равные половинки, да так, что справа от него остались носы и усы меж ними, а слева — колени и ступни. И удар тот стал позже известен как один из трех знаменитых ударов мечом во всей Ирландии. Однако третьей карге удалось обойти Голла, и она вскочила ему на спину прыжком пантеры и вцепилась, повисла там, аки искусный многолапый паук. Но великий воин крутанул чреслами и дернул плечами, и она слетела с него, как мешок. Он поверг ее на землю, стянул ей руки ремнями щита и собирался уже нанести последний удар, но воззвала она к его чести и храбрости.
— Отдаю свою жизнь под твою защиту, — взмолилась она. — И если ты отпустишь меня, я сниму чары с фениев и ты вернешь их себе.
— Согласен на то, — молвил Голл и развязал ремни.
Карга выполнила, что обещала, и вскоре Финн и Ошин, Оскар и Конан были освобождены, а после и все прочие фении.
Глава VI
И каждый воин, выбираясь из пещеры, подпрыгивал и орал; вливался в него вселенский кураж, и казалось ему, что может он биться с двадцатью. Однако, пока они обсуждали случившееся и гадали, как все это вышло, гигантская фигура возникла на склоне холма и двинулась к ним. То была четвертая дочь Конарана.