Тогда вышел наружу Мак-Дато, держа рукой своего пса. Он спустил его, чтобы посмотреть, чью сторону примет пес своим песьим разумом. Пес принял сторону уладов и накинулся вместе с ними на коннахтов, которые, вконец разбитые, обратились в бегство.
Рассказывают, что на полях Айльбе, через которые отступали Айлиль и Медб, пес вцепился зубами в дышло их колесницы. Тогда Ферлога, возница Айлиля и Медб, так хватил его мечом по шее, что туловище его отвалилось; голова же осталась впившейся зубами в дышло. Оттого-то, по имени пса Айльбе, и прозвали это место Полями Айльбе{41}.
РОЖДЕНИЕ КУХУЛИНА
Группа сказаний о Кухулине открывается сагой о его рождении. Повесть эта возникла в весьма древнюю эпоху, о чем свидетельствует первобытность изображаемых в ней нравов. К сожалению, все дошедшие до нас версии ее содержат позднейшие искажения. Именно, в них можно обнаружить искусственное слияние по меньшей мере трех первоначально различных представлений: 1) отец Кухулина — Луг (древне-кельтский бог света), проникший в Дехтире в форме насекомого, через глоток воды (довольно распространенный мотив в сказаниях о «чудесных зачатиях»); 2) некий бог, Луг или другой, похитил Дехтире, а затем, со своими помощниками, приняв облик птиц, заманил Конхобора в свой призрачный дом, к моменту рождения ребенка, чтобы передать его земным его родичам на воспитание: рожающая женщина — Дехтире, а младенец и есть сам Кухулин; 3) Кухулин — сын Дехтире от земного мужа, улада Суалтама, между тем как Луг — лишь его «духовный отец» и покровитель (это, конечно, позднейшая рационализация). Наконец имеются следы и 4-й версии, вероятно древнейшей, согласно которой Кухулин, подобно многим легендарным героям, — плод кровосмешения: он сын Дехтире от ее брата (по одному варианту — отца) Конхобара.
Мы предлагаем сводную редакцию, в которой, если основная противоречивость и не устранена, то по крайней мере удалены некоторые мелкие противоречия и неясности. Главные варианты саги, на которые мы опирались, изданы Е. Windisch’ем, «Irische Texte», т. I, Leipz. 1880, и R. Thurneysen’ом, «Zu irischen Handschriften und Literaturdenkmäler» («Abhandlungen der königl. Gesellschaft d. Wissenschaften zu Göttingen, Phil.-Hist. Kl., N. F., Bd. XIV, № 2»), Berlin, 1912.
ОДНАЖДЫ, когда Конхобар, вместе со своими самыми знатными воинами находился в Эмайн-Махе{42}, случилось вот что. Налетели на окрестные поля птицы неведомой породы и стали пожирать все плоды, злаки, траву, всю зелень до самого корня, так что остались после них лишь сухая земля да голые камни. Великая печаль охватила уладов при виде того, как погибает от этих птиц все пропитание их. И они решили снарядить девять колесниц, запрягши в них самых быстрых коней, какие только были в Уладе, чтобы пуститься в охоту на птиц. Выехал на охоту и сам Конхобар, и сестра его Дехтире вместе с ним; она в ту пору была уже взрослой девушкой и служила ему возницей. Выехали также и другие герои и возницы уладов, в том числе Брикрен, сын Карбада{43}.
Тогда птицы, улетая от них, устремились в сторону горы Фуат и равнины Муртемне, к Эдман, к равнине Брега{44}. Прекрасна была стая, улетевшая от уладов. Во главе ее, как вожак, неслась большая птица, величайшая, прекраснейшая в мире. Девятью двадцать было число всех птиц: они разделялись на пары, каждая из которых была соединена цепочкой из светлого золота. Двадцать же птиц, прекрасной раскраски, летели впереди других при каждой переправе, и каждая пара их была соединена цепочкой из красного золота.
Затем птицы исчезли из глаз уладов, и никто не знал, куда они девались, — кроме трех птиц, которые полетели на юг. Улады устремились вслед за ними, но тут настигла их ночь, так что и эти три птицы скрылись от них.
— Распряжем наших коней и поставим вместе колесницы, — сказал Конхобар. — Пусть кто-нибудь пойдет на разведку, поискать, не найдется ли какого-нибудь жилья или пристанища для нас на эту ночь.
Пошли Конал Победоносный{45} и Брикрен на разведку. Недолго пришлось им бродить: вскоре заметили они одиноко стоящий дом не очень большой, с виду недавно построенный и крытый белыми птичьими перьями. Он был внутри вовсе не отделан и ничем не убран; не было в нем даже лежанок и одеял. Только задний угол был приспособлен под кухню. Не было видно в доме никаких ценных вещей и даже ничего съестного. Двое хозяев, муж и жена, сидевшие в доме, ласково приветствовали вошедших.
Конал Победоносный и Брикрен вернулись к Конхобару и другим уладам и рассказали им все, что видели и разузнали.