Они вошли в самый большой из домов и не нашли там никого, кроме маленького кота{261}, который играл на четырех каменных столбах, бывших внутри дома: он перепрыгивал с одного из них на другой. Он едва посмотрел на вошедших и не прервал своей игры.
Затем они заметили множество предметов, прикрепленных в три ряда вдоль стен, от одной двери к другой. Первый ряд состоял из золотых и серебряных пряжек, острия которых были воткнуты в стену. Второй — из золотых и серебряных ожерелий, величиной с обруч боченка каждое. Третий ряд составляли большие мечи с золотыми и серебряными рукоятками.
Комнаты были полны белых одеял и одежд ярких цветов. Были там еще жареная говядина и ветчина, а также большие кувшины с прекрасным хмелящим пивом.
— Не для нас ли все это приготовлено? — спросил Майль-Дуйн, обращаясь к коту.
Тот быстро на него взглянул и продолжал свою игру. Майль-Дуйн понял из этого, что угощение было приготовлено для них. Они поели, попили и легли спать. Остатки пива они перед этим слили в кувшины, а остатки пищи тщательно прибрали.
Когда они собрались уходить, один из молочных братьев сказал Майль-Дуйну:
— Не взять ли мне одно из этих ожерелий?
— Нет, — ответил ему Майль-Дуйн, — этот дом не без сторожа.
Тот все же взял ожерелье. Кот, следивший за ним, дал ему пройти пол-пути до выхода, затем бросился на него, как огненная стрела, и сжег, обратив в пепел, после чего снова вернулся на свой столб.
Майль-Дуйн успокоил кота ласковыми словами, повесил ожерелье на прежнее место, собрал пепел с земли и бросил его на прибрежные скалы. После этого они сели на корабль, благодаря и восхваляя господа.
На утро четвертого дня после этого завидели они другой остров, с медной изгородью, разделявшей его пополам. Там были огромные стада овец: по одну сторону изгороди — черных, по другую — белых овец. Они увидели также огромного роста человека, который распределял овец. Когда он перебрасывал белую овцу через изгородь на ту сторону, где было черное стадо, она тотчас же становилась черной. Когда же он перебрасывал на другую сторону черную овцу, она тотчас становилась белой. Путники пришли в ужас от того, что увидели.
— Вот что мы сделаем, — сказал Майль-Дуйн. — Бросим две ветки на остров. Если они также переменят цвет, значит, и с нами случится то же самое, если мы сойдем на остров.
Они бросили ветку с черной корой на ту сторону, где были белые овцы, и она тотчас же стала белой. Затем, содрав кору с другой ветки, так что она сделалась белой, они бросили ее на ту сторону, где были черные овцы, — и она тотчас стала черной.
— Не предвещает нам ничего доброго это испытание, — сказал Майль-Дуйн. — Не будем высаживаться на этот остров. Без сомнения, и с нашей кожей там будет не лучше, чем с ветками.
И в страхе великом они отплыли от острова.
На четвертый день после этого завидели они другой большой, обширный остров, на котором было стадо прекрасных свиней огромных размеров. Они убили маленького поросенка и не в силах были стащить его к себе на корабль, чтобы сварить его. Они все собрались вокруг него, изжарили на месте и по кускам отнесли на корабль.
Затем они заметили на острове большую гору и решили взобраться на нее, чтобы осмотреть остров с ее вершины. Когда Диуран-стихотворец и Герман направились к этой горе, им пересекла путь река, очень широкая, но такая мелкая, что можно было перейти ее в брод. Герман опустил древко своего копья в реку, и оно тотчас испепелилось, словно сожженное огнем. Они не пошли дальше.
По другую сторону реки они заметили стадо огромных безрогих быков и громадного роста человека, сидящего подле них. Герман ударил своим копьем в щит, чтобы испугать быков.
— К чему пугать глупых телят? — сказал великан-пастух.
— А где матери этих телят? — спросил Герман.
— По ту сторону этой горы, — отвечал тот.
Диуран и Герман вернулись к своим спутникам и рассказали им все, что видели. После этого они снова поплыли.
Немного погодя, они встретили остров, на котором была огромная уродливая мельница, а возле нее — страшного вида великан-мельник.
— Что это за мельница? — спросили они его.
— Неужели вы сами не знаете? — сказал он.
— Не знаем, — отвечали они.
— Половина зерна вашей страны мелется здесь, — сказал он. — Все, что приносит горесть, мелется на этой мельнице.
Они увидели, как тяжелые, бесчисленные грузы на лошадях и на плечах тащились на мельницу и выезжали из нее; но все то, что выходило из мельницы, направлялось на запад. И снова они спросили:.