Тогда Майль-Дуйн и его спутники поняли, что она сменила свою дряхлость на юность, по слову пророка: Renovabitur ut aquilae iuventus tua{276}.
Увидев это великое чудо, Диуран воскликнул:
— Пойдем, выкупаемся в озере, в котором побывала птица, чтобы так же омолодиться.
— Нельзя этого делать, — сказал один из них, — ибо птица оставила в воде свой яд.
— Глупость сказал ты, — отвечал Диуран. — Я пойду в озеро первый.
Он вошел в него, выкупался, омочил свои губы и несколько раз глотнул воды. С тех пор до конца жизни зрение его оставалось крепким, ни один зуб не выпал у него, ни одного волоса не потерял он, и никогда не знал он ни хвори, ни болезни с того часа.
После этого они простились со старцем и, запасшись баранами на дорогу, пустили свой корабль по морю и поплыли по океану. Они встретили другой остров, широкий, с большой равниной на нем. Множество людей было на этой равнине, беспрерывно игравших и смеявшихся. Бросили жребий, кому сойти, чтобы осмотреть остров. Пал жребий на третьего из молочных братьев Майль-Дуйна.
Как только он дошел до равнины, он тотчас же начал беспрерывно играть и смеяться вместе с людьми той земли, словно он провел всю жизнь с ними. Его товарищи долго-долго стояли на месте, дожидаясь его, но он к ним не вернулся. Так и оставили его там.
После этого они увидели другой, небольшой остров, который окружала огненная стена, подвижная, вращавшаяся вокруг острова. В одном месте этой стены была открытая дверь. Каждый раз, как она, при вращении стены, оказывалась против путников, они могли видеть через нее весь остров и все, что на нем было, со всеми его обитателями: там было множество людей, прекрасных обликом, в роскошных одеждах, пировавших с золотыми чашами в руках. Были даже слышны их застольные песни.
Долго взирали путники на чудесное зрелище, открывшееся им: оно казалось им пленительным.
X
ВОР-ОТШЕЛЬНИК
Вскоре после того как они отплыли от этого острова, они заметили среди волн нечто похожее на белую птицу. Они повернули корму корабля в сторону юга, к этому предмету, чтобы лучше его рассмотреть. Когда они подошли на веслах совсем к нему близко, они увидели, что это человек, все тело которого окутано седыми волосами. Он стоял на коленях на плоской скале. Подплыв к нему, они попросили его благословить их. Затем они спросили его, как он попал на эту скалу; и вот что он рассказал им:
«Я родом из Тораха{277}, — в Торахе вырос я. Я был там поваром, и дурным поваром, ибо пищу, принадлежавшую церкви, где я служил, я продавал за деньги и ценные предметы в свою пользу. Таким образом мой дом наполнился стегаными одеялами, подушками, всякими цветными одеждами из льна и шерсти, медными ведрами и иной утварью, серебряными пряжками с золотыми остриями. Не было в доме моем недостатка ни в чем, что только может быть приятно человеку; там были даже позолоченные книги и ларцы для книг, украшенные медью и золотом. Еще делал я подкопы под церковные здания и, проникая в них таким образом, похищал из них сокровища. Велики были в ту пору гордыня и дерзость мои.
Однажды попросили меня вырыть могилу одному крестьянину, тело которого принесли на остров. Роя могилу, услышал я голос, шедший снизу, из земли, под моими ногами:
— Не рой могилу на этом месте, не клади тело грешника сверху меня, праведного и благочестивого человека.
— Это дело касается меня и бога, — воскликнул я в своей гордыне.
— Аминь, — отвечал голос праведника. — Если ты положишь это тело на мое, твое собственное тело погибнет в три дня, и твоя душа пойдет в ад, а этот труп все равно будет убран отсюда.
Тогда я спросил древнего человека:
— А что ты дашь мне за то, что я не положу этого человека сверху тебя?
— Вечную жизнь в обители божьей, — отвечал он.
— Как убедиться мне в этом? — спросил я.
— Не трудно это, — был ответ. — Могила, которую ты роешь, будет все время засыпаться песком. Это докажет тебе ясно, что ты не можешь положить этого человека сверху меня, сколько бы ни старался.
Едва произнес он эти слова, как вся могила наполнилась песком. И тогда я похоронил тело в другом месте.
Через некоторое время после этого я спустил на море новый кораблик, обтянутый красной кожей, сел на него и огляделся с радостью вокруг себя: я не оставил в доме ничего, ни крупного, ни мелкого, но все забрал с собой: и чаны мои, и кубки, и блюда, — все было при мне. Пока я глядел на море, бывшее только что перед тем совсем тихим, вдруг налетел сильный ветер, унесший меня так далеко в море, что не видно было берега. Затем мой корабль остановился и не мог больше сдвинуться с места.