— Не мешай! — крикнула русалка. — Она должна справиться сама!
Мэйди только хотела обернуться и спросить, с чем же она должна справиться, как вдруг девушка споткнулась и упала прямо на пол пещеры. Из кармашка вылетел деревянный крестик и упал неподалеку, возле кучки разноцветных раковин и камушков. Увидев его, лицо русалки исказилось яростью, и она кинулась к Мэйди, но белая форель преградила ей путь. Русалка клацнула зубами и вернулась назад.
— Ей ни за что не найти его, — прошептала она, — ни за что. Даже старая карга не поможет ей здесь, в моем царстве!
А Мэйди уже подняла крестик и собиралась вставать, но внимание ее привлекли ракушки и камушки. Что-то влекло ее к ним, и она, не задумываясь, выбрала одну, самую неприметную. Русалка вновь кинулась к ней, но было поздно. Из ракушки показался крохотный рак-отшельник, и сердце Мэйди сделало первый удар.
Воспоминания стали возвращаться к ней со стремительной силой, и так же быстро начало теплеть ее тело.
— Тиббот! — закричала она, и вдруг ракушка в ее руке треснула, и вот перед ней уже стоит ее Тиббот.
Но глаза его были закрыты, а тело холодное, как лед. Русалка рассмеялась.
— А я говорила про обмен, девочка! Его сердце все еще у меня, и ты не получишь его, пока не отдашь мне что-нибудь равноценное!
Мэйди на секунду задумалась, а потом решительно ответила:
— Я отдам тебе свою душу.
Русалка замерла и облизнулась. Какой ценный, какой редкий дар — человеческая чистая душа! Душа самой Мэйди О’Кифф!
— Я согласна, — с нетерпением сказала русалка и протянула вперед худую тонкую руку. — Давай же ее сюда скорее!
Мэйди нежно коснулась щеки любимого, а потом повернулась обратно к русалке и твердо сказала:
— Я, Мэйди О’Кифф, отдаю тебе, морская дева, свою душу, в обмен на сердце моего любимого Тиббота, и требую вернуть его к жизни!
Тут же от тела Мэйди отделился ослепительный белый шар и медленно поплыл к русалке. Та собиралась сжать его в кулаке, но отдернула руку и завопила от боли. Как русалка не старалась, она не могла даже притронуться к душе Мэйди, не то что схватить ее.
— Ты обманула меня, проклятая девчонка! — завопила она и кинулась к Мэйди, но тут между ними выросла темная тень. Старушка с рынка, которая теперь была одета в шелк и жемчуг, сурово посмотрела на морскую деву.
— Душа этой девушки слишком чиста для тебя, — сказала она, — но Мэйди выполнила свою часть уговора. Отдай сердце Тиббота.
— Пока душа не у меня, сердца вам не видать! — ответила русалка, но тут Мэйди впала в ярость:
— Ах, не видать нам сердца? Так я сама отдам тебе свою душу! — и силой вложила ее прямо в руку русалки. Та истошно завопила, и в тот же миг сгорела в ярком белом пламени. И только пламя погасло, Тиббот сразу открыл глаза.
— Где это я? И почему ты здесь, любимая? — ничего не понимая, спросил он.
— Пора вам возвращаться, — сказала старушка и по очереди поцеловала Мэйди и Тиббота в лоб. — Мы еще встретимся, Мэйди. Ты поступила очень храбро.
И не успела Мэйди ей ответить, как мир перед ее глазами завертелся, и она потеряла сознание.
Когда Мэйди открыла глаза, Тиббот был прямо над ней и бережно гладил ее волосы.
— Мэйди, ты очнулась! — с облегчением сказал он, прижимая ее к себе. — А я совсем ничего не помню, помню только, что ты была у реки и звала меня, а потом мы оба очутились на дне, а потом я проснулся на берегу вместе с тобой. Неужели ты так волновалась, что пошла искать меня?
Мэйди запустила руку в кармашек платья и достала крестик.
— Ты забыл его дома, — ответила она и одела мужу крестик на шею. — И я просто хотела сказать тебе, что очень по тебе соскучилась.
— Ах, моя милая любимая Мэйди, — засмеялся Тиббот. — Пошли-ка домой. Я, пожалуй, возьму перерыв от охоты, да и к реке ходить далеко. Буду, как и раньше, охотиться вблизи от дома. Мэру этого хватит.
Мэйди улыбнулась, обняла мужа, и они пошли к дому. В реке плеснула хвостом белая форель и обрызгала платок старушки, которая стояла на самой воде.
— Любовь делает самую обыкновенную душу самой яркой, — сказала она, обращаясь к форели. — Такая любовь обжигает недругов и греет любимых. Такая любовь определяет добро и зло. Будьте счастливы, Мэйди и Тиббот О’Кифф!
И с этими словами старушка исчезла, оставив после себя легкую рябь.